Владимир Ефремов: Эдельвейсы для Любаши. Коричневый туман над Днестром (сборник)

Тут нашего Костю понесло:

– А ты знаешь, что наш тато никакой ни сержант, он капитан-разведчик. Если не веришь, то давай достанем тетрадь, там все написано. Он (тато) просто не хотел, чтобы все знали.

Верхняя полка была все же довольно высоко. Стульев, да и вообще мебели никакой в доме не было. Вдоль стен стояли лавки, широкие доски, прибитые к вбитым в землю кольям. Гостей, если приходили, рассаживали на эти лавки. Стол был (без стола никак), стоял он под иконой, вот и вся мебель. Покрутив головой, Костя не нашел ничего подходящего, чтобы стать и дотянуться до верхней полки. Решил использовать меня вместо лестницы. А кого же ещё? Других в доме не наблюдалось.

– Нагнись! – сказал Костя.

Я нагнулся, и он ловко вскарабкался мне ногами на плечи. Я, насколько у меня получилось, выпрямился.

Он достал тетрадь и коробку, приказал мне нагнуться, чтобы слезть. Положив добычу на стол, мы, в первую очередь, открыли коробку, в ней тато, оказывается, хранил свои награды. Вдоволь налюбовавшись наградами и примеряя по очереди их на себе, ходили строевым шагом по горнице орали «Хенде хох»! и «Гитлер капут!», пока не охрипли. Затем мы стали изучать записи в тетради. Так как я читать еще не умел, да и Костя не был большим грамотеем, вздохнув, отложили тетрадь.

Похоже тато записывал рацион выдачи овса лошадям, ни о какой разведке и речи быть не могло. Знаменитые разведчики Великой Отечественной Войны: Николай Кузнецов, Иван Кудря и даже Рихард Зорге не были знакомы с нашим тато. Мы сложили награды в коробку, при этом Костя припрятал у себя гвардейский знак, думая, что я ничего не замечаю. Вернуть на место взятое для изучения Костя попытался воспользоваться тем же трюком, что и вначале.

Но силы я подрастерял, усердно маршируя и выкрикивая антифашисткие лозунги. Ему и в голову не приходило поднять на своих плечах меня, к тому же я был на треть полегче чем он. Вскарабкался Костя опять на мои плечи ногами, я стал выпрямляться и тут силы покинули меня, мои коленки задрожали, подогнулись и я упал на пол, как загнанная нерадивым седоком лошадь. Костя зацепился обеими руками за полку, повисел немного и рухнул вместе с глиняным строением рук человеческих, так же, как и я, на пол, а куда же еще!

Куски глины, деревянные полки, пыль – все это попало на нас, двух незадачливых исследователей. Ну что ж, семь бед – один ответ, – решил Костя на правах старшего. Отряхнули мы с себя куски глины, застрявшие где только можно было, пыль, то есть на ушах, в самих ушах, на голове в одежде, подняли из-под груды ликвидированного нами вчистую хлипкого строения рук человеческих тетрадь, коробку с наградами и положили аккуратно на стол.

А дальше больше – у нас созрел план побега из закрытого на замок дома.

В комнате, где нас оставила мама, было и окошко, которое смотрело в сарай. Одевшись, мы кое как протиснулись в него, помогая друг другу, вышли в сарай, затем в незапертые двери сарая, и подались на улицу в сторону магазина. В магазине конечно нас никто не ждал, да и денег у нас на покупки, само собой, и в помине не было. Недалеко от магазина, в одном из дворов, мы увидели похороны.

– Интересно кто умер, давай посмотрим!

Старший брат сказал: «Значит так тому и быть». Хоть я и боялся покойников, но куда денешься, не послушаешься, получишь затрещину, пришлось идти. Во дворе стоял гроб, в гробу лежала покойница, старая бабушка. Вокруг гроба ходил батюшка, который помахивал кадилом, отпевал ее. Вдруг мне показалось, а может так оно и было, покойница открыла глаза, поглядела и опять закрыла (потом Костя утверждал, что так оно и было).

Батюшка продолжал отпевать покойницу, а мы стремглав, мимо магазина бежали к базару. Прибежав к базару, мы увидели, что там все же намного веселее, чем на похоронах. Главное, здесь вертелось небольшое деревянное колесо обозрения. (Кто не поверил, что деревянное, советую обратиться к истории этого рода развлечений). Ага! Поверили! И на том спасибо! Ну а Костя и я, открыв рты, смотрели на это чудо и на катавшихся счастливчиков.

А уж как нам хотелось покататься… Да кто же позволит, откуда деньги у нас на мероприятие. Вдруг Костю что-то осенило.

– Стой здесь, а я пойду попрошу хозяина, может разрешит нам покататься бесплатно.

Поговорив с мужчиной цыганской внешности, Костя стал усаживаться в кресло колеса обозрения. Когда я подбегал к нему, он уже поднимался вверх и успел крикнуть: «Он разрешил только мне одному!». Это потом, спустя время, я понял, что за свое удовольствие он отдал гвардейский знак.