Алексей Беляков - Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Пугачёва слова тут же одобрила. Но чуть-чуть изменила припев. У Баркаса было: «Арлекин, ну Арлекин!». Пугачёва же превратила мужской род в средний и добавила междометие: «Ах, Арлекино, Арлекино.».

Она всегда любила междометия. Все эти «ахи», «охи». Она и разговаривает также — речь бойкой женщины с окраины. Слова народные.

Слободкин быстро доделал аранжировку. Он ускорил темп и по неведению поменял местами разные части песни, что выяснилось уже позже. В качестве «декоративного элемента» в «Арлекино» были вставлены несколько тактов разудалой мелодии старого циркового марша.

Позже в одном из интервью Пугачёва скажет: «Со времени циркового училища у меня была тяга к песне с комическим поворотом, с жонглированием и «глотанием шарика», к песне, позволяющей наполнить себя болью и насмешкой, иронией и печалью».

Она придумала себе образ, сценическое поведение, придумала «марионеточное» движение, когда безвольно болтаются руки, согнутые в локтях. А тот знаменитый смех в «Арлекино» Алла изобрела лет за шесть до этого, когда как-то просто дурачилась в компании.

«Она все время показывала нам свои находки, когда мы собирались у меня дома», — вспоминал Вячеслав Добрынин.

Кстати, на «Орфей» Алла отправилась именно из квартиры Добрынина, который тогда со своей первой женой жил прямо возле Моссовета в том доме, где находился книжный магазин «Дружба».

У нее не было ни одного приличного платья для этого конкурса, не было денег даже на карманные расходы. Эскизы платьев сделала супруга Дмитрия Иванова — того самого, из «Доброго утра», и потом Алле пришлось в этих концертных нарядах появляться повсюду, пока шел конкурс: больше просто не оказалось ничего пристойного. А деньги собирались по всем друзьям.

Буквально недели за две до «Орфея» «Веселые ребята» с Пугачёвой ездили на фестиваль «Киевская весна». У Аллы в программе ансамбля былы две сольные песни. Прямо перед фестивалем украинские распорядители безапелляционно заявили Слободкину:

— А вот те вещи, которые у вас поет Пугачёва, уберите из выступления.

Тогда с такими приказами не спорили, и Слободкину оставалось лишь оповестить Аллу.

Последний тур «Золотого Орфея» проходил с 3 по 8 июня в болгарском курортном городке Слынчев Бряг (Солнечный Берег), в честь которого назван известный бренди.

В качестве почетных гостей были приглашены итальянский певец Аль Бано (тот, который лет через семь прославится у нас своей «Феличитой»), чех Иржи Корн и наш Лев Лещенко. А вот Пугачёвского покровителя Константина Орбеляна в жюри не оказалось. Дело в том, что как раз в это время его оркестр был приглашен на гастроли в США. Тогда такими подарками судьбы не жертвовали ради конкурса в Народной Республике Болгария. Вместо Орбеляна на «Орфей» отправился чиновник Министерства культуры.

В заметках, предварявших конкурс, советские газеты сообщали о почетных гостях, о членах жюри, о том, что раньше его лауреатами становились София Ротару и Иосиф Кобзон, и ни слова о той, что сейчас босой ходила по улочкам Слынчева Бряга. Ноги Аллы распухли от жары и не влезали в тесные туфли. Кроме того, она ходила в шляпе, связанной из веревки, и носила аналогичного производства сумку. «И выглядела страшно хиппово», — резюмировала сама Пугачёва.

К третьему дню фестиваля обозначился шорт-лист, то есть те, кто мог рассчитывать на Гран-при. Это были Карл Уэйн из Великобритании, Богдана Загурска из Польши, Ксаника Пераки из Греции и Алла Пугачёва из СССР.

Когда Эмил Димитров увидел по телевизору советскую певицу, которая пела его «Арлекино», он моментально собрался и, даже не побрившись, ближайшим же поездом из Софии помчался в Слынчев бряг.

Он постучался к ней в номер и представился.

— Здравствуйте! Я — «Арлекино»! — после чего протянул огромный букет роз.

Вечер 5 июня решал все.

Журналистка Нина Завадская из респектабельного издания «Музыкальная жизнь» описывала судьбоносный выход Пугачёвой на сцену с двумя программными песнями: «Сегодня она особенно хороша: длинное черное платье оттеняет, подчеркивает ее хрупкость, женственность. И поэтому так поражает, буквально захлестывает экспрессия, сила чувства, которым наполняет артистка песню — любовное признание. А потом вдруг на наших глазах элегантная женщина превращается в циркового клоуна, маленького, смешного, несчастного. С деревянными руками, которые, словно на шарнирах, падая, сгибаются в суставах. Пугачёва поет песню Эмила Димитрова "Арлекино". Из старой, запетой песни (русский текст Б. Баркаса) она создает новеллу. Перед нами проходит жизнь циркового артиста. Смех сквозь слезы. И когда характерный клоунский смех вдруг сменяется трагическими интонациями, когда снята маска, сжимается сердце. Мастерство Аллы Пугачёвой в этой песне заставляло меня порой вспоминать знаменитую "Маленькую балерину" Вертинского. А зал стонет, именно стонет, аплодируя.».