Алекс Громов - Полководцы Второй мировой. Красная армия против вермахта

О серьезно пострадавшей авиации писал и сам Г. К. Жуков. Но точной информации о происходящем в зоне боевых действий утром 22 июня в Москве не имели. Отчасти это объяснялось тем, что была нарушена связь, — ведь для немцев в план подготовки к войне входила и диверсионная деятельность, одной из целей которой были как раз средства связи.

Вернувшись в Наркомат обороны, Жуков и Тимошенко скоро узнали, что «перед рассветом 22 июня во всех западных приграничных округах была нарушена проводная связь с войсками и штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения». В результате в первые часы войны и в штабы округов, и в Генштаб посыпалась самая разная информация, далеко не достоверная, а то и устаревшая, иногда паническая, иногда наоборот — занижающая силу противника. Были и заведомо ложные сведения.

Тем временем в стране была объявлена мобилизация. В европейской части Советского Союза было введено военное положение. Особые военные округа отныне становились фронтами: Прибалтийский округ — Северо-Западным фронтом, Западный — соответственно фронтом Западным, а Киевский округ превратился в Юго-Западный фронт.

Днем 22 июня И. В. Сталин, осознавший, что точной информации о происходящем в атакованных районах страны получить не удается, позвонил Г. К. Жукову и велел тому как представителю Ставки Главного командования немедленно отправиться на Юго-Западный фронт, поскольку «командующие фронтами не имеют достаточного опыта в руководстве боевыми действиями войск и, видимо, несколько растерялись». Надлежало самолетом добраться до Киева, а далее следовать в Тарнополь, где находился штаб фронта и командный пункт командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирпоноса. В качестве представителя партийно-государственного руководства Г. К. Жукова должен был сопровождать член Политбюро Н. С. Хрущев. Пока он был в пути, в Москве сочинили новую директиву, где речь шла о контрнаступлении с выходом на территорию противника. Г. К. Жуков предложил подождать с директивой хотя бы до утра, пока он не разберется, что непосредственно происходит на фронте. Оставшийся в столице «на хозяйстве» Ватутин вздохнул и сказал, что он тоже так думает, но решение свыше уже принято.

Около полуночи новая директива поступила в штаб Юго-Западного фронта, и Г. К. Жуков наконец смог внимательно ее прочитать, а начальник штаба фронта М. А. Пуркаев в первый момент схватился за голову, восклицая, что у войск нет возможности ее выполнить. Впрочем, в такой сложной обстановке было не до эмоций, поэтому руководство фронта и Г. К. Жуков занялись поиском способа исполнить директиву.

Начальник оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта И. Х. Баграмян (впоследствии Маршал Советского Союза) вспоминал: «Жуков… был хмур. Он молча кивнул в ответ на мое приветствие. Из разговора я понял, что Жуков считает действия командования фронта недостаточно энергичными и целеустремленными. По его словам, много внимания уделяется решению второстепенных задач и слишком медленно идет сосредоточение корпусов. А нужно определить главную опасность и против нее сосредоточить основные усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизованные группировки противника, глубоко вклинившиеся в глубь нашей обороны. Поэтому основные силы фронта при поддержке всей авиации должны быть брошены именно на эти направления».

Уже было ясно, что все механизированные корпуса фронта не успеют сосредоточиться для нанесения единого мощного удара. Времени для ожидания не было: немецкие мобильные соединения продолжали наступать. На новом заседании Военного совета фронта было решено атаковать прорвавшихся немцев теми силами, которые имелись в наличии.

24 июня контрудар по левому флангу наступающей немецкой группировки был нанесен силами 22-го механизированного корпуса и 135-й стрелковой дивизии. Главной их целью было оттянуть на себя силы немцев и тем самым помочь вырваться из «котла» 87-й и 124-й стрелковым дивизиям, попавшим в окружение на восточных подступах к Владимиру-Волынскому. Но части Красной армии действовали несогласованно, потери оказались велики, подоспели новые немецкие танковые соединения… В общем, пришлось отступать. А 8-й мехкорпус, как и еще два механизированных и три стрелковых корпуса, не успел занять указанный ему район. Основной контрудар был перенесен на 26 июня.

Рано утром 26 июня Г. К. Жукова, находившегося в Тарнополе, вызвал к телефону И. В. Сталин и приказал немедленно лететь в Москву — слишком плохи дела были на Западном фронте, где части вермахта стремительно двигались к Минску. При этом невозможно было понять, где находился командующий фронтом Д. Г. Павлов, не было связи с маршалом Г. И. Куликом, а маршал Б. М. Шапошников совсем некстати заболел…