Артём Драбкин - Самоходчики

Не знаю за другие экипажи, но в нашем экипаже таких случаев не было.

Как запускался двигатель СУ-152?

Стартерами. Основной стартер был электрический, кнопочный. Затем был воздушный стартер, мы его называли «баллонный». Это когда запускали двигатель сжатым воздухом. А если эти два способа не работают, то можно было запустить двигатель инерционным стартером, это значит сзади вставлялась рукоять и заряжающий с замковым ее крутили, чтобы двигатель запустился.

Неужели «самоходку», как и автомобиль, можно было запустить с «кривого стартера»?

Да, заводили. Только у нас рычаг был побольше размером, чем автомобильный и его вдвоем крутили. Но такой способ использовался только в крайнем случае. В основном запускался двигатель электрическим стартером.

Доводилось ли Вам вести огонь с закрытых позиций?

Нет, только «напрямую» всегда вели огонь. Я видел всегда цель.

Что для вашей машины представляло большую опасность в бою: противотанковые орудия или танки? Что из них было труднее обнаружить?

В бою, обычно, командир машины наблюдает за полем боя и видит — где цели, куда ехать надо. Ему и по рации подсказывают и он сам осматривается. А потом он нам дает указание: «Цель такая-то!», а мы уже туда стреляем.

А если выбирать из пушки или танка, то хочу сказать, что танка немецкого мы боялись больше. Как-то в бою рядом с нами шла «самоходка», так ей немецкий танк своим снарядом прямо отрезал ствол орудия. Прямое попадание было и ствол словно срезало, он на землю упал и покатился.

Какая оптимальная дистанция была для уничтожения вражеского танка?

Чтобы гарантированно поразить цель, до нее чем меньше расстояния, тем лучше. Расстояние до цели нам всегда командир передавал. Он передал, заряжающий с замковым нужный снаряд зарядили, я прицелился, даю команду механику-водителю, тот выжимает «главный» и производим выстрел.

Перед выстрелом Вы, как наводчик, какую команду подаете, когда цель у вас в прицеле?

Я говорил: «Цель готова!», командир давал команду на огонь, механик-водитель выжимал «главный» — и полетел наш снаряд.

Каков был национальный состав вашего экипажа?

Практически все были русские, один только Лымарь был то ли поляк, то ли белорус.

В полку или батарее случались конфликты на национальной почве?

Ничего такого у нас совсем не было. Никто никого из-за национальности не унижал.

Могли за какие-нибудь проступки, в качестве наказания, снять с экипажа?

Тоже такого не было. И даже слышать о таком мне не приходилось. Как экипаж был сформирован — так все и служили вместе, никого не трогали.

Могли в экипаж прислать кого-то другого на замену выбывшим членам экипажа, не выводя экипажа на формировку?

У нас в экипаже такого не было. Нам людей новых давали только на формировке в Челябинске.

Длительные марши приходилось Вам совершать?

Боевые марши были, но они, как правило, составляли не более двадцати километров. А чтобы такие уж большие, их не было.

На марше машина всегда своим ходом двигалась?

Всегда только своим, никто никого не тянул. Допустим, приехали эшелоном к месту, разгрузились у железной дороги и пошли дальше уже своим ходом.

На чем работал двигатель «самоходки»?

На дизельном топливе. Правда, его не называли «дизтопливо», а называли «газоль». Полный запас топлива СУ-152 составлял девятьсот шестьдесят литров. Там, где сидел механик-водитель, был бак на двести литров и еще по бокам два бака были.

Немецким дизельным топливом не приходилось заправляться?

Нет, немецким топливом мы не пользовались.

Когда нас учили на механиков-водителей, то мы видели английские танки «Валентина». Красивые танки, чистые, белые изнутри. Наша техника изнутри никогда не красилась, обыкновенное железо и все. А у них выбелено все в машине, красота!

Вас готовили на «Валентайнах»?

Нет, это были другие — нас на наших готовили, советских. Нашими учебными танками были Т-34. После того как нас разделили, нас, будущих «самоходчиков», отправили в Челябинск, а остальных — в Нижний Тагил, там Т-34 выпускались.

За время боев экипаж несомненно «обрастал» каким-то скарбом. Где хранили в «самоходке» все это общее хозяйство?

Для всего место там находилось. У нас НЗ был в машине, этот неприкосновенный запас нам выдавался, когда мы машину получали на заводе. Он был рассчитан на пять суток, в него входили консервы, сухари, по двадцать штук на человека, сало. Мы не имели права его использовать до особого распоряжения командира. Разрешалось НЗ брать в случаях, если машину подбили или что-то с ней случилось.