Михаил Шервуд - Байки

Ну, вытолкал её из магазина подальше от скандала. Она мне и толкует, что нехорошо так, надо деньги вернуть. Нет, говорю, шалишь, умерла, так умерла. Не хочет быть человеком, пусть остаётся тварью. И разошлись. Только узнал, что она Розка, недавно приехала из какой - то дыры, штукатурша. Ну и в каком бараке живёт.

Через пару часов продавщица припёрлась в наш барак. Гони, значит, неправильную сдачу, семьдесят с лихом рублей. Ну и Петька тут. Он нас всех знал по именам и кто где живёт. А это почти тысяча человек. И привёл её. И смотрит, что будет. Я парням рассказал про сдачу, они поржали, само собой, а тут она проявилась. Начинается концерт, Алька пошёл в соседние комнаты за зрителями. Конечно, я старался соответствовать. Деньги я ей не вернул, это уж никак нельзя было. Петька, конечно, всё понял. Потом сказал, мол, ты и тип тот ещё. А чего, говорю, ей было предложено, но оказалась тварью. Пусть остаётся и дальше, эту болезнь не вылечить. Петька, скорее всего, со мной был согласен, просто по работе был обязан со всеми наравне общаться. А наш Тилигент всё толковал, что порядочный человек со всеми должен быть порядочным и независимо от. И он – де хочет, чтобы я исправился. А я ему так и сказал: “Знаешь, мужик, где – то в глубине души я бы и не против того, чтобы быть порядочным со всеми, только уж как - то глубоко, не добраться. И не хочется, чтобы туда лезли разбираться. Пусть уж так и будет.”

А что-то через пару дней в спортзале встретил Розку. Прям ахнул. Она такая в трениках, загляденье. Не узнал после фуфайки с ватными штанами. Парни говорят, ай да девка, надо подъехать. Она меня увидела, поздоровалась. Нет, говорю, парни, это моё. Раз мы знакомы, то они согласились, и я это место забил. Ну и начал, как говорили у нас, клинья подбивать. И к тому моменту дело вышло на финишную прямую. Вот – вот. Сегодня – завтра.

Да. Так вот, ковыряю эту землю, ковыряю. И выковырял земляную лягушку, жабу. Она там спала, наверно. На таком морозе она дёрнулась, лапы расставила и опрокинулась на спину. Розка сразу: “Ай, как жалко лягушку, такая хорошенькая!” Раз так, то я срочно сделал вид, что полностью согласен, сунул лягушку в тёплые рукавицы за пазуху. Отогреется, мол. Ну и полностью забыл. Тут застучали по рельсу, что сорок градусов и мы с Розкой пошли в кострам.

Сидели, грелись, трепались, всякие тра – ля - ля – тополя. Напротив Колька сидел из соседней комнаты и облизывался на Розку. Вообще – то некрасиво, знал же, что место занято. Парни говорили ему, что можно по хлебалу оприходовать, но он, видно, надеялся, что побоюсь его за это место взять. Мне было всё равно, место было занято прочно, пусть облизывается. А если что, так пусть сделает намёк. Как раньше говорили, всегда готовый ко услугам.

Только девки такой народ, что с ними никогда ничего не знаешь наверняка.

Приехала машина с обедом и все побежали становиться в очередь. Потому что пока первые полста поедят, а термоса при раздаче открытые, ну сами понимаете, в супе лёд выгребать вместе с мясом. Так что настоящий спринт.

Сели мы с Розкой рядом, локоть к локтю, ногу свою к Розкиной прижал, она свою - к моей. Едим. Тёплые рукавицы торчат за пазухой, мешают. Положил их на стол рядом с тарелкой. Лягушка в рукавицах отогрелась, вылезла и прыгнула. Прямо в Розкину тарелку. Розка как раз подносила ложку ко рту, а в ней – лягушка. Она онемела от неожиданности. Держит ложку с лягушкой, не донеся до рта, рот открыла и глаза вылупила.

А потом как завизжит, как треснет руками по тарелке – и весь суп ей лицо. А он горячий. Розка вскочила и с визгом пытается выскочить из – за стола. Скамейка прибита, народ сидит вплотную, никак ей не выскочить. Все заржали, те, кто видел, в чём дело, и те, кто не видел.

А Колька, сука такая, сидел, само собой, напротив, спиной к поварам. Он приподнялся, выдернул у поварихи полотенце и рванул утешать Розку: “Ах, Розочка, как же это так, дай я тебе личико вытру, а то как бы кожа не пострадала. Я осторожно, Розочка.” Ну и прочее такое.

Я тоже подошёл, но без полотенца. “Да не переживай, Розка, - говорю, - подумаешь. Ну испугалась, бывает.” А она мне в ответ: “Я тебе не Розка. Кто так девушку называет.” Я хмыкнул и она чуть не заорала: “И вообще, не подходи больше ко мне!” – “Да? – спрашиваю. – “Да.” – говорит. “Ну и катись, - отвечаю, - покатом, без остановки, к родной матери на лёгком катере.” Увидел торжествующую Колькину рожу, съездил ему в лоб дуплетом: “Я тебя поздравляю!” И пошёл доедать остывающий суп.