Джон Дуглас - Охотник за разумом. Особый отдел ФБР по расследованию серийных убийств

Затем один из офицеров обратился ко мне: «Так, сынок. Скажи честно, бармен проверял документы? Если нет, поедем туда. У нас и раньше были к нему вопросы».

Я ответил: «Там, откуда я пришел, крыс не любят. Это не про нас». Весь из себя крутой гангстер, а сам сижу и думаю: ну конечно, он проверил у меня документы, а я показал ему подделку! А тем временем карточка проскользнула еще ниже и уткнулась мне в гениталии. Я понятия не имел, будут нас раздевать для обыска или нет. Тут ведь такая глухомань, кто его знает, какие у них порядки. Я быстро сориентировался и стал симулировать недомогание, заявив, что мне плохо и срочно нужно в туалет.

Меня отпустили без сопровождения, но я пересмотрел фильмов, где за арестантом наблюдают по ту сторону зеркала, и поэтому отошел в самый угол, запустил руки в штаны и извлек документ, а затем вернулся к раковине и изобразил тошноту на тот случай, если за мной следят. Потом я зашел в кабинку, смыл в унитаз фальшивую карточку военнообязанного и уверенно вернулся к офицеру. Разбирательство закончилось испытательным сроком и штрафом 40 долларов.

Вторая встреча с боузменской полицией у меня состоялась на втором курсе. На этот раз все было серьезнее.

Мы отправились на родео с двумя парнями с востока и одним монтановцем. Посмотрев шоу, мы сели в «студебеккер» 1962 года и двинулись обратно. В машине у нас было пиво. Опять. Все вокруг замело снегом. За рулем сидел парень из Бостона, я был спереди, а местный — на заднем сиденье. Водитель проехал под знак остановки, и — вот неожиданность! — сразу за ним стоял коп. Такое ощущение, что встречи с полицией стали лейтмотивом моей жизни в Монтане. Что бы там ни говорили, мол, копов не доищешься, когда они нужны, это совершенно несправедливо в отношении Боузмена образца 1965 года.

Короче, этот болван, мой товарищ по братству, — просто не верится — проехал мимо! Решил посостязаться с копом.

На каждом повороте, когда мы ненадолго исчезали из виду, я выбрасывал из окна банки с пивом. Вскоре мы примчались в жилую зону, подпрыгивая на «лежачих полицейских»: бум, бум, бум. Впереди стоял целый кордон — должно быть, преследователь уже успел информировать участок. Мы объезжаем его прямо по газону. Все это время я ору как резаный: «Останови тачку, черт возьми! Выпусти меня!» Но этот тупица только пуще поддает газу. Машину несет, снег сыпет как из ведра, а сзади надрываются сирены.

Перекресток. Бостонец резко бьет по тормозам, машина уходит в круговой занос, дверь распахивается, и я вылетаю наружу. В последний момент я уцепился за дверь, и меня задницей потащило по заснеженному асфальту. Потом кто-то крикнул: «Бежим!»

Ну мы и побежали. Кто куда. Я добрался до переулка, где стоял пустой грузовик, и спрятался в нем. Убегая, я уронил свою черную шляпу. Пиджак у меня был двусторонний — черный с золотым, — и я вывернул его золотом наружу, чтобы замаскироваться. Но я обливался потом и тяжело дышал, и вскоре стекла грузовика запотели, и я подумал: черт, меня же так найдут. К тому же владелец машины мог вернуться в любую минуту, а здесь у каждого встречного при себе ствол. Я чуть-чуть протер стекло, чтобы видеть, что происходит снаружи. У брошенной нами машины царило настоящее столпотворение: полицейские, собаки, всякое такое. И вот они идут в переулок, лучи фонариков обшаривают грузовик, а я вот-вот обделаюсь от страха. До сих пор не могу поверить, что они прошли мимо, не заметив меня!

Я тихонько вернулся в универ, а там все только и говорили о нас. Оказалось, что двое с востока тоже сбежали, но парня из Монтаны схватили, и он нас сдал. Вскоре полиция явилась и за нами. На допросе я слезно убеждал их в том, что не управлял машиной, а, наоборот, страшно перепугался и просил водителя остановиться. Тем временем бостонского водилу упекли за решетку, где вместо кушетки была железная кровать без матраса, и посадили на хлеб с водой. Мое же нечеловеческое везение снова пришло мне на выручку, и меня отпустили с очередным штрафом 40 долларов и предупреждением за приобретение спиртного.

В этот раз о моих приключениях оповестили и университет, и родителей, которые тут же воспылали праведным гневом. С оценками лучше не становилось. Я стабильно получал три с минусом, а зачет по ораторскому мастерству я вообще завалил, потому что ни разу не был на занятиях. Это уже ни в какие ворота не лезло, ведь я всегда считал, что умение болтать как раз и является моим главным орудием. Но хуже всего, что я не имел ни малейшего понятия, как мне выбираться из этого болота. К концу второго курса стало ясно, что мои приключения на Диком Западе подходят к концу.