Варвара Головина - Записки графини Варвары Николаевны Головиной (1766–1819)

В 1786 году, около Пасхи, граф Головин возвратился в Россию после четырехлетнего отсутствия. Я отправилась во дворец, чтобы поздравить государыню с Светлым праздником. Весь двор и вся городская знать собиралась в этот день в дворцовой церкви, которая была полна народом; дворцовая площадь была сплошь покрыта самыми изящными экипажами; дворец утопал в великолепии: недаром народ в то время представлял себе его раем. После baise-main, мы все отправились в залу, где находились великий князь и великая княгиня, чтобы принести императрице поздравления. Едва я вошла в эту комнату, как заметила своего будущего мужа у окна; боязнь выдать себя увеличивала мое смущение. Чистая и истинная любовь всегда соединяется со скромностью; истинная нежность, это — сладкий сон без волнений, его пробуждение спокойно; сожаления и укоры совести ей незнакомы: она соединяется с уважением и дружбой. Счастлива та, которая испытывает это чувство; достойная, добрая мать дает ему направление. Пустота сердца грозит величайшими опасностями, сладостная пища является для него спасением. Чувства являются источником жизни; это — ручей, который течет между бурными потоками и плодоносными, улыбающимися равнинами до океана, исчезая в его безбрежном пространстве.

Я стала невестой в июне месяце. Великая княгиня, которая осыпала меня знаками дружбы и доброты, написала мне следующую записку:

«Поздравляю вас, дорогая крошка, по поводу счастливого события, которое установит ваши чувства и сделает вас, надеюсь, счастливой, согласно моим желаниям. Пользуйтесь полным счастием и будьте такой же хорошей и доброй женой, каким вы были добрым ребенком. Пусть ваше чувство к вашему жениху не помешает любить вашего доброго друга. Мария.

Р.S. Целую вашу maman и искренно поздравляю ее также, как и вашего дядю. Мой муж принимает живое участие в вашем счастии».

Девятнадцати лет я вышла замуж, моему мужу было 29 лет. Свадьба была отпразднована в Зимнем дворце, 4-го октября. Ее величество лично прикрепила бриллианты к моему платью. Надзирательница за фрейлинами, баронесса Мальтиц, подала их на подносе, государыня прибавила к обыкновенным драгоценным камням рог изобилия; этот знак внимания со стороны ее величества не ускользнул от надзирательницы, которая меня любила и обратила на это мое внимание. «Ее величество была так добра», сказала она, «что она сама носила это украшение, и она делает это отличие невестам, которые ей более всех нравились». Это замечание заставило меня покраснеть от удовольствия и благодарности; государыня заметила мою робость и, взяв меня слегка за подбородок, изволила сказать: «посмотрите на меня, да вы, в самом деле, недурны». Когда я встала, ее величество повела меня в свою спальню, подвела к божнице, взяла икону, приказала мне перекреститься и поцеловать образ. Я бросилась на колени, чтобы получить благословение от государыни, но ее величество обняла меня и с взволнованным видом и голосом сказала: «Будьте счастливы, я вам желаю этого от всего сердца, как мать и государыня, на которую вы можете всегда рассчитывать». И государыня сдержала свое слово: ее милость ко мне беспрестанно возрастала и продолжалась до самой ее кончины.

Двадцати лет я перенесла ужасные роды. На восьмом месяце беременности я заболела страшной корью, которая едва не свела меня в могилу. Это случилось во время путешествия ее величества в Крым: часть докторов находились в свите ее величества, остальные жили в Гатчине, во дворце, в котором великий князь Павел проводил часть лета, и так как маленькие великие князья и великие княжны, их сестры, не болели еще совсем этой болезнью, то доктора, жившие там, не могли лечить меня.

Мне оставалось обратиться к полковому хирургу, который вогнал болезнь внутрь; мое нездоровье отозвалось и на моем ребенке. Я смертельно страдала. Граф Строганов [48] Граф Александр Сергеевич, обер-камергер, впоследствии член государственного совета и президент академии художеств. р. 1738., ум. 1811 г. , который был ко мне очень привязан, отправился к великой княгине, чтоб возбудить в ней участие к моему положению, и она тотчас послала ко мне доктора и акушера. Мои страдания были так велики, что мне дали опиуму, чтобы усыпить меня; пробудившись через 12 часов после этой летаргии, я чувствовала себя слабой. Пришлось обратиться к инструментам. Я терпеливо перенесла эту жестокую операцию. Мой муж стоял возле меня; я видела, что силы его покидают, и боялась, что достаточно было одного моего крика, чтобы он лишился чувств. Ребенок умер через 24 часа, но я узнала об этом только спустя три недели. Сама я была при смерти, но я беспрестанно спрашивала о нем; мне постоянно отвечали, что волнение, которое я испытывала бы при виде его, отозвалось бы вредно на моем здоровье. Когда мне стало лучше, великая княжна прислала ко мне свою подругу г-жу Бенкендорф [49] Известная подруга детства императрицы Марии Феодоровны, Юлиана, урожденная Шиллинг фон-Канштадт. По приезде своем в Россию выдана была замуж за майора гатчинских войск Христофора Бенкендорфа. Сын ее, Александр Христофорович, пожалован был графом и был первым шефом жандармов, а дочь, Дарья Христофоровна, в замужеств княгиня Ливен, про­славилась своим умом и дипломатическими способностями, ум. 1797 г. с очень любезной запиской, которую я привожу здесь.