Лондон Палладиум вдохновил меня на рождественское представление, и концертные сезоны не долго продержались в «Харрингтон Павильон». На рождественских каникулах в 1958 году я впервые столкнулся с мюзиклами. Я посмотрел «Мою прекрасную леди» и «Вестсайдскую историю», а также фильмы «Жижи» и «Юг Тихого океана». Все это за четыре поворотные в моей жизни недели. В том же 1958 году в нашей квартире на Харрингтон-роуд появился первый долгоиграющий граммофон. С ним появилась пластинка «Щелкунчик» Чайковского. К сожалению отца, на другой стороне пластинки была «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева, чье славное хаотичное вступление очень нравилось нам с Джулианом. Мы с наслаждением танцевали на наших кроватях под знаменитый марш. Тогда зародилась моя любовь к Прокофьеву, которого я считаю одним из величайших мелодистов двадцатого века.
«Моя прекрасная леди» была сенсацией в Лондоне на протяжении 1958 года. Легендарный мюзикл по «Пигмалиону» Бернарда Шоу увидел свет на Бродвее двумя годами ранее и был сопровожден восторженными отзывами. За исключением одного, о котором мне рассказал Алан Джей Лернер. Отзыв был опубликован в еженедельнике Variety, и в нем говорилось, что в мюзикле нет запоминающихся песен.
Продюсеры блестяще поработали в Британии. Они всячески пресекали распространение песен из мюзикла до лондонской премьеры. В результате альбом с бродвейскими записями был самым спрашиваемым контрабандным товаром. Конечно же, у тетушки Ви он был. Так что к моменту, когда я попал на мюзикл, я уже знал партитуру от и до и долго размышлял, есть ли на сцене «Харрингтон Павильон» место для полуразговорной песенной манеры Рекса Харрисона.
Лондон всполошился еще больше, когда три бродвейских звезды – Рекс Харрисон, Джули Эндрюс и Станли Холлоуэй – повторили свои главные роли в театре «Друри-Лейн». По счастью, у меня был билет, чтобы увидеть всех троих, на самом деле, двоих, потому что Станли Холлоуэя не было.Забавно, как разочарования подобные этому остаются с нами навсегда. В моем случае, тем декабрьским субботим мне запомнилось отсутствие Холлоуэя и шелестящий занавес, изображающий окрестности Уимпол Стрит, с Фредди Эйнсфорд-Хиллом, исполняющим «On the Street Where You Live». Ну и то, как я хвастался тем, что знаю все песни, подпевая актерам.
Моя любовь к мюзиклам привела меня к фильму «Жижи», теперь уже невероятно неполиткорректной истории о молоденькой девушке, которую готовили к жизни в качестве куртизанки. Вы можете представить, что будет, если в современном голливудском фильме старик будет петь песню под названием «Спасибо небесам, что на свете есть маленькие девочки» (Thank Heaven for Little Girls)? Спасибо небесам, что я был достаточно юн, чтобы не обратить на это внимание, и полюбить увертюры из «Жижи» на всю жизнь.
Удивительно, но человеком, бесконечно твердившем о «Вестсайдской истории», была бабушка Молли. И именно она повела меня на этот мюзикл. Американский актерский состав нельзя было сравнить ни с чем, что я видел до этого. Эти два мюзикла были настолько разными, но в равной мере завораживали меня. Бабуля подарила мне на Рождество пластинку с бродвейской постановкой, и вскоре она стала моей любимой из двух имеющихся. Я полюбил музыку Бернстайна даже больше, чем «Любовь к трем апельсинам» Прокофьева.
Однако тем, что полностью сокрушило меня, был фильм «Юг Тихого океана». Я пошел на него с мамой и папой, и я помню тот вечер, когда я увидел этот невероятный фильм. Мне нужно было дожидаться своего дня рождения в марте, чтобы получить альбом с саундтреком фильма. Я до сих пор храню потертую копию. Кстати, это единственный альбом, который целый год был на первом месте в британских чартах.
К Рождеству 1961 года я знал партии мюзиклов «Карусель», «Король и я», «Оклахома!» и четыре раза успел посмотреть «Юг Тихого океана». Но был еще один фильм. В нем было всего несколько песен, но он захватил меня целиком. Элвис в «Тюремном роке». Динамика фильма заставила меня буквально стоять на кресле. У меня до сих пор хранится сингл, который сводил с ума моих родителей.
Вскоре мюзиклы стали основным блюдом в «Харрингтон Павильон». Я написал множество никуда не годных. Аудитория из скучающих родителей, друзей, родственников и кого угодно, кого я мог найти, собиралась, чтобы посмотреть и послушать последнее творение с Джулианом в качестве вокалиста и мной в качестве вокалиста, пианиста и рабочего сцены.
В период расцвета моя театральная сцена, будь она построена в натуральную величину, могла бы затмить новую Парижскую Оперу в Бастилии. Сюжеты включали в себя все: от «Как важно быть серьёзным» до «Царицы Савской». Вокруг театра возник целый фантазийный город. Все жители этого города были так или иначе зависимы от процветания театра. В «Харрингтон Павилльон» была билетная касса, в которой жители покупали билеты. Хиты и провалы выявлялись в зависимости от реакции зрителей – замученных родителей и друзей.
Читать дальше