Эндрю Ллойд Уэббер - Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

«Не хотите немного… эээ… шампанского?» – осмелился я, нервно оглядывая содержимое опустевшей на половину бутылки.

«Молока», – ответила она.

Ее слова стерли ухмылку с лица Ника. Давайте посмотрим правде в глаза: как можно найти стакан молока в обыкновенном театральном баре?

Ник пробормотал: «Одну минуту, мисс Стрейзанд» и оставил меня рассказывать небылицы о том, как мы с Тимом смотрели премьеру «Смешной девчонки», и, как я надеюсь, что ей понравится «Memory» во втором акте.

За секунду до начала второго акта Ник вернулся, гордо неся в руках стакан молока. В то же мгновение дива заявила, что у нее началась клаустрофобия, и ей нужно срочно уйти.

И вновь Ник пришел на помощь. Она отослала своего водителя, так что он поспешно нашел таксиста в пабе поблизости. Я думал, это конец истории о Барбаре Стрейзанд и «Memory», впрочем, я попытался выкрутиться и послал ей письмо с извинениями, что в тот вечер в зале были другие зрители. Позже я спросил у Ника, где, черт подери, он откопал молоко. Он сказал, что девочки де Уинтера помогли ему открыть пару десятков капсул с порционным молоком и вылить их в стакан. Ник стал правой рукой Кэмерона не просто так.

Пласидо Доминго был нашим постоянным гостем. Мы несколько раз встречались в Лондоне и Нью-Йорке, что в итоге привело нас к сотрудничеству над «Реквиемом» три года спустя. Другим приятным зрителем был обладатель «Оскара» Милош Форман, чешский режиссер, снявший «Пролетая над гнездом кукушки». Он работал над фильмом по пьесе «Амадей» Питера Шеффера, и я был рад, что нам удалось его обсудить. Идея показалась мне очень интересной. В «Амадее» речь идет, конечно же, о Моцарте. Какую музыку Милош мог бы хотеть от меня? «Memory» была написана в подражание Пуччини. Неужели он положил глаз на хит в стиле Моцарта?

Собираясь на встречу, я был озадачен. Мы немного поболтали о том, о сем, я сказал, что мы с Халом Принсом видели его фильм «Волосы», и нам обоим очень понравилось. Он ответил, что, похоже, мы единственные, кто оценил его картину. Затем он ошарашил меня своим заявлением. Он хотел, чтобы я сыграл у него Моцарта.

Эндрю Амадей Уэббер? Креветка явно попала не в то горло. Я откашлялся и с дрожью в голосе сказал, что из меня никудышный актер.

«Да что вы, – ответил он, – я слышал, что у вас ужасный характер. И только что вы гениально откашлялись. И вы – импульсивный перфекционист, который может быть крайне неприятным. Я хочу, чтобы вы сыграли самого себя!»

Я пробормотал что-то о том, что я очень занят иностранными постановками «Кошек» и возможным фильмом «Расскажи мне в воскресенье», который, в свою очередь, предложил снять Милошу. Но он настаивал, что я не только получу огромный гонорар за роль, но и стану суперзвездой мирового масштаба. Я покинул ресторан, содрогаясь от одной мысли о том, чтобы стать кашляющей мировой суперзвездой и быть осмеянным и униженным Кэмероном и толпой других доброжелателей.

Я надеялся, что Милош забудет о своей безумной идее. Но он не забыл.

В ТО ЖЕ ВРЕМЯ идея экранизации «Эвиты» постепенно воспалялась. Роберт Стигвуд хотел, чтобы режиссером стал Кен Рассел, который шокировал и восхищал своими фильмами о таких композиторах как Дилиус и Чайковский. Он также снял для Роберта «The Who’s Tommy». Я поладил с ним – мы оба любили прерафаэлитов и давно забытого композитора Кетелби, так что сотрудничество с ним казалось многообещающим. Также я верил, что мой энтузиазм относительно экранизации «Эвиты» поможет восстановить отношения с Тимом. «Кошки», конечно, шли с большим успехом, но не казались мне венцом карьеры. И я все еще цеплялся за надежду, что Тим останется моим самым главным.

Однако «Кошки» захватили мою жизнь. К концу мая почти все владельцы крупных американских театров хотели приютить наше шоу. Дэвид Меррик предлагал «переместиться на Сорок вторую улицу», а влиятельнейшие владельцы бродвейских театров, Шуберты и Недерладнеры, использовали всевозможные уловки, чтобы заманить нас на одну из своих сцен.Так что мы с Кэмероном решили устроить кастинг. Но до этого я решил сделать кое-что в духе Стигвуда. Руководствуясь принципом «когда ты имеешь что-то, выстави это напоказ», я нагло разместил рекламу «Кошек» в New York Times.

Океанский лайнер казался более стильным транспортом для триумфального прибытия в Америку, чем «Конкорд». Так что мы сняли два люкса на лайнере «Куин Элизабет II», который отходил в середине июня. Мы с Сарой решили взять с собой четырехлетнюю Имоген и малыша Ника, так что оплатили еще одну каюту для детей и няни. Меня мучает чувство, что слово «стильный» не подходит для флагманского корабля «Кунард Лайн», на котором мы отправились из Саутгемптона в Шербур во Франции, где перед пересечением Атлантики на борт зашли последние пассажиры.