Рудольф Ветишка - Прыжок во тьму

— Мы дома всегда говорим, куда уходим.

— А что из этого получилось? Это не доставило радости ни родителям, ни товарищам на свободе. Не хочу читать тебе мораль, но помни, что ты не должен больше говорить ни слова. Ты не должен даже делать вид, что информирован о движении. Бить тебя будут еще не раз, но ты должен выдержать. В этом спасение товарищей, оставшихся на свободе.

Однако он не выдержал и заговорил.

Неопытность, романтизм, «геройство», незнание правил конспирации, переоценка своих сил — все это, как правило, приводит к пагубным последствиям.

Была у меня возможность познакомиться и с другими членами этой группы. В большинстве своем — прекрасными молодыми людьми. Несколько раз меня вызывали на допрос и очную ставку с Карелом Гиршлом, руководителем группы «Пржедвой».

Находчивыми и правдоподобными ответами нам удалось скрыть от гестапо наше сотрудничество. Гестаповцы не имели никаких доказательств о нашей связи и исходили только из предположений. Обвинения по этому поводу мы отвергли, таким образом нам удалось предотвратить дальнейшие аресты.

В конце 1944 года и в весенние месяцы 1945 года победоносная Красная Армия приближалась к Праге. Было ясно, что конец войны, а с ним и конец фашистскому господству не за горами.

Но фашистами в это время овладели новые приступы бешенства. В Панкраце началось усиленное «прочесывание» узников. Целые колонны уводили на смерть без всякого суда.

Ежедневно мы с горечью подсчитывали на прогулке, скольких узников нет.

Одновременно тюрьма наполнялась новыми арестованными. Так, в нашу камеру попал инженер Якл и железнодорожник Франтишек Вагнер.

Якл жил в Стржешовицах. Он рассказал нам, что он авиационный инженер, имел целый ряд патентов на изобретения в авиационной промышленности. Один из них немцы хотели у него заполучить, но Якл отказал им. За это его арестовали и подвергли жестоким допросам. Угрожали даже смертью.

Инженер Якл был очень интересным человеком. Он постоянно расспрашивал меня, каковы перспективы интеллигенции при социализме. Я рассказывал ему о положении интеллигенции в Советском Союзе.

— Если это действительно так, то работа будет отрадой. Человек получит все возможности для творческого размаха, что будет служить предпосылкой для создания самых больших ценностей для человечества.

Он рассказал мне из своей жизни одну интересную историю.

— У меня было несколько исследований, улучшающих летные качества наших самолетов, которые были запатентованы. На эти патенты претендовали ЧКД и «Шкодовка». Поскольку с ЧКД я договорился раньше, то чувствовал себя связанным этим договором, и предложение «Шкодовки», хотя она обещала мне выплачивать ежегодно 180 тысяч крон, а ЧКД только 125 тысяч, отверг. Я не хотел нарушать свое слово, которое дал ЧКД. Но едва я переступил порог этого предприятия и оно завладело моим патентом, как мне снизили плату со 125 тысяч до 90 тысяч крон. На этом примере я убедился, что они внимательны к человеку только тогда, когда он им нужен, пока не овладеют его изобретениями.

Другим нашим новым соседом оказался железнодорожник Вагнер со Смиховского вокзала. Он был арестован за саботаж. В последний период на железных дорогах были блокированы не только вагоны, но и целые составы, в основном с продовольствием. Во время одной из облав вместе с другими товарищами арестовали и Вагнера.

Мы часто говорили о группе «Пржедвой» и о поведении Ирки на допросах. Ирке было стыдно, он старался создать впечатление, что заговорили и другие товарищи. На малом суде политзаключенных мы осудили его поведение. В Терезине, куда из Панкраца перевели Ирку, товарищи организовали над ним суд.

В тяжелейших условиях дворца Печека и концентрационных лагерей коммунисты не могли не осудить такое поведение, хотя по собственному опыту знали, как трудно выдержать пытки.

25 апреля 1945 года. В тюрьме радостное волнение. Американцы бомбят Прагу. Камеры поспешно «герметически» закрывают. Не знаю, как восприняли бомбежки жители Праги, но все заключенные горели одним желанием: пусть бомба угодит в Панкрац. Каждый день они ждали налета и строили фантастические планы, как при этом убегут.

К сожалению, наше желание не исполнилось. Бомбы падали вокруг на объекты, которые вовсе поражать не следовало.

С уходящими днями возрастало нетерпеливое ожидание. Близился конец, и это чувствовалось даже в воздухе.

Однако колонны смертников уходили одна за другой. Каждый день мы ждали смерти. «Телефон» узников работал непрерывно. Из нашей камеры первым ушел Ирка, затем Якл. Остался я. Почему я остался последним? Почему не оказался в одной колонне с другими? Почему меня не отправили на суд в Берлин, как угрожали? Почему?