Чарли Энгл - Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Соберись, старина! Ты бежишь по Сахаре! Благодари судьбу за то, что она дала тебе такой шанс.

И местность здесь была другая. Над каменистой вулканической равниной возвышались плоские холмы и красные скалы, напоминавшие об американском Западе. Мы хотели бежать по открытой местности, но сопровождающие нас солдаты настаивали на том, чтобы мы передвигались по асфальтированному шоссе. Это означало, что мы не сможем преодолевать кратчайшее расстояние между пунктом А и пунктом Б. Однажды мы пробежали 80 километров за день, но преодолели при этом всего 26 километров маршрута.

С каждым днем наши силы таяли, и нас одолевали сомнения. У нас даже изменились голоса. Большинство членов команды чувствовали себя плохо, в том числе и Док, которому пришлось научить Дона ставить капельницу. Нога Рэя сильно болела, и мы даже опасались, что у него стрессовый перелом, но у нас не было возможности это проверить. Рэй ужасно боялся, что ему придется прервать забег.

Пробег по Ливии занял двадцать восемь дней. По большей части мы питались макаронными изделиями и туарегской пиццей – наследием, оставленным итальянскими колонизаторами первой половины двадцатого века. В последнем городке перед египетской границей нам устроили торжественные проводы: автомобили сигналили, толпа кричала, дети хлопали нас по рукам. Наши охранники обняли нас и пожелали удачи.

Радость от вхождения в Египет омрачала мысль об отъезде Дона Уэбстера. Я сильно расстраивался из-за этого. Мне казалось, он совершает большую ошибку, не окончив грандиозного дела, которое начал, и потом будет жалеть об этом. И все же, перед тем как он сел в грузовик, каждый из нас обнялся с ним на прощание.

– Держитесь, парни! – сказал Дон.

Мы также попрощались с Доком и Чаком Дейлом, которые уезжали в Каир за медицинскими припасами – и чтобы повидаться с женой Дейла. Они пообещали вернуться через несколько дней.

Для нас же с Рэем и Кевином никаких выходных не было. Теперь, когда мы находились в Египте, я поставил нам задачу – пробегать запланированные 80 километров в день, и по возможности еще больше. Мы держались, насколько могли. Все были готовы к этому и старались выложиться по полной. Но у меня были и другие мотивы. Я хотел, чтобы мы страдали. Мы уже испытали, каково это – быть слабыми и сильными, а теперь я хотел, чтобы мы ощущали себя полностью опустошенными. Это был единственный способ почувствовать что-то новое.

В большинство дней мы пробегали почти по 97 километров. Примерно на полпути через Египет к нам присоединилась Николь с большой группой из Тайваня, приехавшей, чтобы поддержать Кевина. И он действительно приободрился. И не важно, на самом ли деле он вдохновился поддержкой или только делал вид, что обрадовался, но он снова был суперзвездой.

К экспедиции также присоединилась и Кейти, и Рэй снова потерял дар речи от счастья. Чак с Доком вернулись из Каира через девять дней. Я сердился на них за то, что они отсутствовали так долго в такое важное для экспедиции время. Мы с Рэем и Кевином буквально распадались на части, и поблизости не было никого, кто мог бы нам помочь. Я встретил Чака с Доком холодно, но Рэй обнял их как потерянных щенят.

Я не понимал, почему нас бросили на такой долгий срок. Они же считали, что я просто в очередной раз дуюсь без причин, но я и в самом деле ощущал себя обманутым. В самом начале я потребовал от них преданности и верности общему делу. Я предупредил, что это будет труднее всего. Попросил оставить свое эго дома и сделать все возможное ради успеха экспедиции. И они выполнили практически все, о чем я просил, почти до самого конца. Я хотел простить их и спросить, действительно ли они считают, что я выхожу из себя по пустякам, но мне не хватило на это душевных сил.

На сто восьмой день я проснулся от сильной боли. Волдырь глубоко под мозолями на подошве вырос до размера бейсбольного мяча. Я знал, что финиш не за горами, и понимал, что эти последние дни должны многому меня научить, в том числе и терпению. Но сейчас меня меньше всего заботил мой духовный рост. Я не мог думать ни о чем другом, кроме как о том, чтобы прекратить забег.

На следующий день приехала Лиза, и это не столько придало мне энергии, сколько показало, что у меня есть люди, ради которых стоит стараться. Я мог быть разбитым, испуганным, страдающим от физической боли. Почти четыре месяца я старался не показывать слабости и страха. Но теперь мне необходима была поддержка. Необходим был кто-то рядом, кто показывал бы мне, что я неплохой человек. Кто-то, кто верил бы, что мои слова и поступки продиктованы состраданием и любовью. Лиза напомнила мне, что ничего этого не случилось бы без моей целеустремленности и преданности. Она сказала, что гордится мною и любит меня, – и тем самым придала мне сил бежать дальше.