Чарли Энгл - Running Man. Как бег помог мне победить внутренних демонов

Изучив карту, мы поняли, что находимся недалеко от финиша. Скорее всего, эта наша последняя ночь, проведенная вместе.

– Сейчас бы принять душ, – помечтал я.

– И лечь в кровать, – добавила Нэнси.

– Первым делом я съем чизбургер, – сказал Тони.

Мы долго сидели молча.

– Жалко Стива, – сказал Скотт. – Я скучаю по нему.

– Я тоже, – поддержал я. – Было здорово. Даже когда казалось, что хуже некуда.

На рассвете мы спустили плот на воду. Через несколько минут достигли очередного контрольного пункта, где должны были сменить плот на надувные каноэ. Разложив их на берегу, мы со Скоттом взялись за ножные насосы. Послышалось шипение. Мы посмотрели на распорядителя, который пожал плечами, словно говоря: «Так обычно и бывает, когда опаздывают и приходят последними».

Мы заклеили дырки заплатками и отплыли. Тони заметно дрожал.

– Тебе не обязательно грести. Просто сиди и наслаждайся плаванием, – сказал я.

Течение несло нас по глубокому каньону, мимо террасных полей и полуразвалившихся деревушек. На берегу стирали женщины, лаяли собаки, кричали и размахивали руками дети. Было очень жарко и влажно. Ни малейшего ветерка, даже на реке. Перед нами выпрыгнула рыба, оставив после себя круги на воде.

– Чуете запах? – спросил Тони.

Чем дальше мы плыли, тем отчетливее становилась вонь. Мимо проплывали какие-то куски, словно смыв из канализации.

– Что это? – указал я на нечто, похожее на труп.

Подплыв поближе, мы поняли, что это раздувшиеся останки свиньи, запутавшейся в ветвях затонувшего дерева. Водой из этой реки, пусть даже очищенной с помощью специальных таблеток, пользоваться точно нельзя. Мы вышли на берег посмотреть, можно ли купить воды в деревне. Деньги команды хранились у меня, но в спешке перед отплытием я оставил почти все в других брюках. У нас оставалось лишь немного эквадорских сукре. Я поднялся по грязной тропинке и встретил мальчика.

– Tienda? [14] Магазин? ( исп. ) – спросил я.

Он привел меня к крохотной лавке. Я улыбнулся продавщице и показал на бутылки фанты и кока-колы и большую упаковку крекеров Ritz. Потом выложил на прилавок свои деньги. Она помотала головой. Я снял электронные часы, положил их рядом с деньгами и пододвинул к ней. Мы договорились.

Было здорово. Даже когда казалось, что хуже некуда.

Освежившись и отдохнув, мы продолжили плавание. Наконец мы достигли контрольной точки, где должны были пересесть из каноэ на морские байдарки, чтобы преодолеть последние сорок миль по реке Эсмеральдас. Мы вышли на берег, и я показал наш «паспорт» распорядителю гонок.

– Вы не можете продолжать, – сказал он, стараясь не встречаться со мной взглядом.

Ни на какие переговоры он не шел. Это было окончательное решение. Мы сели в моторный катер, который должен был довезти нас до финиша. Катер с пыхтением тащился по мутной реке среди низких зеленых холмов, пока не вышел в широкое устье, переходящее в Тихий океан. Здесь мы повернули на юг и поплыли вдоль побережья, качаясь по волнам, от которых стучали зубы. Вдалеке виднелись контейнерные суда, высотные отели и дымовые трубы. Наконец мы увидели множество людей на пляже Саме в Эсмеральдас. Это и был финиш «Рейда».

Капитан катера заглушил мотор:

– А теперь плывите.

Мы засмеялись, потом поняли, что он не шутит.

– Плыть? – переспросил я.

Нэнси заговорила с ним по-французски. Потом прислушалась к тому, что говорил он, и несколько раз кивнула.

– Он говорит, что если мы хотим почувствовать, каково это – пересечь финишную черту, то нам остается только самим плыть до берега. Так мы сможем пройти самый последний участок.

Ну ладно, плыть так плыть. Мы перелезли через борт прямо в одежде. Вода была чистой и теплой. Мне показалось, что она смывает с нас всю грязь и напряжение, накопившиеся за десять дней. Выбравшись на берег, мы пошли по темному песку к белой растяжке, отмечавшей конец гонки.

У финиша уже стояли приветствовавшие нас Стив, Рольф, Курт и моя мать. Увидев, как она плачет, я не смог сдержать слезы. Я сделал все, что мог. Все мы выложились по полной. Погода выдалась ужасной, маршрут был очень сложным, и нам пришлось несладко. Я обращался за помощью и побывал лидером; выходил из себя и выводил из себя других людей. Задыхался от смеха и боли. Теперь все испытания остались позади, и я твердо знал одно: я должен это повторить.

Через несколько дней после моего возвращения из Эквадора мы с Пэм загрузили наши машины и переехали с детьми, тремя кошками и двумя собаками из Сент-Луиса в наш новый дом на полуострове Монтерей, недалеко от того места, где жил мой отец со своей женой. После вершины Котопахи было немного непривычно сидеть в забегаловке на улице Эпплсбиз в Оклахома-Сити у шоссе I-40. Я рассказывал жене и детям разные истории про гонку, стараясь не упоминать самое ужасное. Я понимал, что Пэм гордится мною за то, что я остаюсь трезвым и добиваюсь поставленных целей, но лучше ей было кое о чем не знать. Я хотел, чтобы мои дети тоже гордились мною; им же хотелось узнать, как я во время путешествия ходил в туалет.