Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

В таком подходе были, конечно, свои резоны. На председателе Комитета по международным делам лежала серьезная нагрузка. Иной раз в моем рабочем графике было до пяти рабочих встреч с иностранными делегациями, члены которых живо интересовались переменами, происходившими в СССР, особенно в его внешней политике. Нередко наши беседы затягивались намного дольше, чем было предусмотрено протоколом, а скопившиеся за день другие служебные дела приходилось отодвигать на глубокий вечер и даже на ночь.

Отчасти столь напряженный распорядок объяснялся тем, что по сравнению с положением в «дореформенном» Верховном Совете СССР новый Комитет по международным делам выполнял как бы двойную работу. Раньше в двухпалатном парламенте Советского Союза было не одно, а два подразделения, ведавшие вопросами международной политики. В Совете Союза международную политику курировал член Политбюро ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов. В другой палате – Совете Национальностей – международное направление возглавлял кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Борис Николаевич Пономарев. По неписаной традиции руководители комиссий по международным делам входили в Президиум Верховного Совета СССР. В том же 1990 году меня тоже избрали секретарем ЦК КПСС и членом Политбюро. Об этом направлении своей деятельности я подробно расскажу чуть ниже.

Так что работы у меня все время прибавлялось, причем с неизменным «двойным» коэффициентом. Поэтому, взвесив все за и против, я решил, что мне действительно следует сосредоточиться на деятельности в Верховном Совете СССР. Тем более что за время работы во Владикавказе я почувствовал: есть люди, готовые принять у меня эстафету на посту руководителя республики.

Мой положительный ответ в немалой степени был вызван и тем, что я более четверти века на разных должностях теснейшим образом соприкасался с международной проблематикой. Профессиональная дипломатия всегда увлекала меня. Сначала как человека, осваивающего профессию, а с годами и как сформировавшегося политика, основательно повлияв на мое становление в этом качестве. Искусство выстраивать взаимоуважительные отношения – а дипломатия учит этому – считаю одним из наиболее ценных качеств зрелой политической деятельности.

Однако мое тогдашнее решение было связано не только с интересом к внешнеполитической работе. Сам Верховный Совет СССР имел немалый вес, заметно влиял на государственные дела, на внутреннюю и внешнюю политику страны. В его стенах решались многие вопросы, значение которых выходило за пределы Советского Союза. При этом Комитет по международным делам занимал, пожалуй, ведущее место в парламентской табели о рангах – и по объему полномочий, и по значимости обсуждаемых проблем. Мы переживали период, когда к внешней политике СССР было приковано внимание всего мира. Я был непосредственно вовлечен в происходящее. В то же время надежные связи с земляками в Северной Осетии позволяли всегда быть в курсе происходящего там. Я был уверен, что, и находясь в Москве, смогу приносить пользу своей республике.

Размышляя спустя много лет об этом своем решении, испытываю противоречивые чувства: правильно ли поступил? Хорошо помню встречу в Государственном университете имени К. Хетагурова, когда уже стало известно о моем переходе в Москву, на другую работу. Профессор Римма Камаева сказала, что это очень спорное решение. Может быть, она и другие преподаватели вуза связывали со мной будущие интересные дела в республике или чувствовали нарастание сложных политических процессов в стране. К этим мыслям я не раз возвращался впоследствии, когда на мои плечи лег груз государственной и партийной ответственности и в считаные минуты и часы надо было определять позиции по ключевым вопросам государственной и партийной жизни.

Разделение полномочий между партией и государством в то время шло трудно, но продвижение было налицо. Роль ЦК КПСС в выработке внешней политики СССР была уже иной, чем несколько лет назад.

В доперестроечный период сложилась традиция: министр иностранных дел СССР непременно был членом Политбюро ЦК КПСС. Отсюда – ключевая функция главы МИДа: увязывать позиции партии по внешнеполитическим вопросам с курсом государства на международной арене. Этот подход имел серьезный недостаток: приоритеты внешней политики в устах министра иностранных дел обычно воспринимались в стране и за рубежом как автоматическое воспроизведение партийных решений.