Александр Дзасохов - Как много событий вмещает жизнь

С благодарностью вспоминаю свое взаимодействие с министром иностранных дел Сирии Ф. аль-Шараа. В то же время каждый случай обсуждения вопросов советско-сирийского сотрудничества с вице-президентом Хаддамом требовал выдержки и большой силы воли перед его манерой предубежденно негативного отношения к нашей стране, а иногда и тенденциозного передергивания позиции СССР по ближневосточным вопросам.

Постепенно у меня появилась убежденность в том, что в Сирии мне предстоит работать как минимум традиционные для посла четыре-пять лет. Но этого не произошло. Весной 1988 года в Дамаск в очередную командировку прибыл первый заместитель министра иностранных дел Ю. Воронцов. Он доверительно сообщил, что в Москве прорабатывается вопрос о моем назначении послом в Индию, страну, которая была одним из лидеров пост-колониального мира, основателем Движения неприсоединения, занимала видное место в международном сообществе.

Это было бы для меня с точки зрения карьерного роста прекрасной перспективой. Но все произошло иначе. На третий год пребывания в Дамаске, хорошо помню, это была пятница, выходной день в Сирии, я получил из центра шифрограмму. Мне предписывалось первым же авиарейсом прибыть в Москву.

Признаюсь, я был встревожен. Несколько месяцев назад получил точно такую же шифрограмму. Ее передали вечером 7 ноября во время государственного приема в посольстве СССР. Это было ответственное мероприятие: мы принимали около 1300 гостей. Мой референт Юрий Михайлович Золотов доложил о телеграмме только поздно вечером. Вызов был связан с болезнью отца. Прилетев, я застал его в безнадежном состоянии. Я вспомнил минуты прощания с отцом, и снова больно кольнуло в сердце: неужели что-то случилось дома?

Неизвестность мучила меня почти сутки. В Москве узнал, что неожиданный вызов каким-то образом связан с ЦК КПСС, куда мне следовало сразу же позвонить.

Была суббота, выходной день в СССР. Я набрал указанный номер, особо не рассчитывая на ответ. Однако трубку сразу же поднял заведующий сектором Организационного отдела ЦК КПСС Николай Коняев. Ничего не объясняя, он попросил приехать на Старую площадь. Здесь меня принял секретарь ЦК КПСС по оргвопросам Г.Л. Разумовский. Из беседы с ним выяснилось, что меня собираются рекомендовать на должность первого секретаря Северо-Осетинского обкома КПСС.

В первый момент это предложение показалось странным. Я не вполне понимал, что означает подобная рокировка, и даже попытался срочно связаться с Международным отделом ЦК. Хотел рассказать о случившемся: что неожиданно вызван из Дамаска в Москву, попал в непонятную ситуацию. В курсе ли происходящего мои кураторы?

Телефоны Международного отдела в тот день не отвечали. Но я догадывался, что, если бы кто-то и был на рабочем месте, решение осталось бы неизменным. Раз советского посла вызвали из Дамаска в Москву, значит, с Международным отделом все согласовано. И добро от всех инстанций получено, в том числе от министра иностранных дел и от моего партийного куратора секретаря ЦК КПСС Анатолия Добрынина.

В ту субботу я, как по конвейеру, прошел все этажи номенклатурных бесед: от заведующего сектором до Генерального секретаря ЦК КПСС. В кабинет Горбачева попал во второй половине дня, часа в три. Эта встреча и заставила меня принять решение.

Суть аргументов Горбачева сводилась к тому, что мое возвращение в Северную Осетию в данный момент очень важно.

Мысль была ясна. Абсурдно было бы сказать «нет». До сих пор не знаю, у кого и при каких обстоятельствах возникла идея отозвать посла СССР из Дамаска, чтобы направить в Северную Осетию и рекомендовать на должность первого секретаря обкома партии. Догадываюсь, что автором этого замысла был сам Горбачев.

К тому времени мы хорошо знали друг друга лет тридцать. Он работал в соседнем с Северной Осетией Ставропольском крае, я – у себя в республике. Позже я уехал в Москву, а он стал первым секретарем партийной организации Ставрополья. В столицу переехал в конце 1970-х годов, после того как был избран секретарем ЦК КПСС. Тем не менее мы никогда не теряли друг друга из виду. Время от времени встречались на разных мероприятиях. Став Генеральным секретарем ЦК КПСС, Горбачев, видимо, продолжал держать меня в поле зрения.

Одним словом, в тот субботний день я вошел в здание на Старой площади в должности посла СССР в Сирии, с перспективой через два-три месяца отправиться в Индию послом нашей страны, а вышел из ЦК первым секретарем Северо-Осетинского обкома партии. Такая линия судьбы. Даже при большой фантазии вряд ли можно было предположить такой разворот. Тогда и теперь считаю, что предложение о новой работе я принял только потому, что меня направляли на родину, туда, где мои корни и народ, к которому имею честь принадлежать.