Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Колобутина пришлось от должности отстранить. Вместо него назначили полковника Бойко — лучшего начальника штаба дивизии. Грамотный, хороший организатор, уравновешенный человек, Бойко, по нашему мнению, являлся прекрасным кандидатом на должность командира дивизии. Когда мы забирали Бойко у Андрющенко, тот чуть не плакал.

— Что я буду без него делать?..

Горе Андрющенко было понятным: жаль отпускать начштаба, с которым сработался. Но мы и не подозревали тогда, к каким последствиям приведет это перемещение. У Андрющенко без Бойко все валилось из рук. А прекрасный начштаба Бойко не тянул на новой должности. Вскоре он сам стал умолять вернуть его на прежнее место. Так и пришлось сделать. Он был назначен начальником штаба в другую дивизию. На штабной работе Бойко снова показал себя хорошо и позже не раз был повышен по службе.

27 октября армия, перегруппировавшись, начала наступление, нанеся главный удар восточнее Ауце. Наш корпус продвинулся на шесть километров, захватил сто семнадцать пленных из 329-й немецкой пехотной дивизии. А дальше начались тяжелые бои. Немцы бросили против правого фланга нашего корпуса свежую 12-ю танковую дивизию. Взятый вместе с другими пленными командир 1-й роты 5-го мотополка этой дивизии обер-лейтенант Шлиппер показал, что им передали приказ Гитлера удержать Курляндский полуостров во что бы то ни стало.

11 ноября энергичной атакой севернее Ауце мы прорвали новый оборонительный рубеж противника. Оборонявшаяся здесь 215-я немецкая пехотная дивизия понесла тяжелый урон. Гвардейцы уничтожили восемнадцать танков и самоходок, сто шестьдесят человек захватили в плен. Нам досталось пятнадцать орудий, пятьдесят пулеметов и много других трофеев.

22-я гвардейская, наступавшая на правом фланге корпуса, овладела высотой 126.5 и вместе с 65-й гвардейской захватила деревню Земгали, от которой остались одни развалины.

Командир 22-й гвардейской Василий Иванович Морозов перенес наблюдательный пункт на юго-западные скаты высоты, расположившись у ее подошвы, а мой наблюдательный пункт переместился к деревне.

Все шло как будто нормально. Ночью 22-я стала подтягивать артиллерию, минометы, самоходные орудия. А на рассвете фашисты перешли в контратаку и отбили высоту.

С моего НП было видно, как все позиции гвардейцев покрылись дымом. Вызвав заградительный огонь, связываюсь с Морозовым:

— Что происходит у вас?

— Немцы контратакуют... Больше ничего.

— Да как же больше ничего? Правый фланг ваш отходит, а вы — ничего.

— Ну что же, придержу их. За фланг не беспокойтесь. Я послал туда роту автоматчиков.

Наблюдаю в бинокль. Отчетливо вижу, как немецкие автоматчики шныряют вокруг НП Морозова. Внутри все захолонуло... Пропал Морозов! Надо выручать. Через пять минут рота автоматчиков, охранявшая мой наблюдательный пункт, двинулась к НП Морозова, ведя огонь на бегу. Ее наступление поддерживают два станковых пулемета, которые длинными очередями бьют прямо по району НП комдива. Я опять к телефону. Облегченно вздыхаю: связь работает! Попирая всякие правила переговоров, взволнованно зову:

— Василий Иванович! Василий Иванович! Ты жив?

Молчание...

— Василий Иванович!.. Морозов!..

И вдруг... тот же спокойный, невозмутимый голос:

— Слушаю! Кто вызывает?

— Василий Иванович! Ну что у тебя? Как ты сам, как остальные?

— Ничего... Вот немцы лезут, отбиваемся прямо из землянки...

— А остальные ваши как?

— Так же отбиваются...

— Ну держись!! Все будет в порядке, я свою роту автоматчиков послал. Только держись, дорогой!

— Будем держаться, назад ведь некуда отходить.

— Дорогой ты мой медведь сибирский!

Все кончилось благополучно. Благодаря хладнокровию, выдержке комдива вражеские автоматчики были уничтожены настолько быстро, что даже не сумели ворваться ни в одну землянку.

Таким был комдив Морозов. Чудеснейшей души человек. Немного грузный, очень спокойный, несколько медлительный, чем нередко вызывал у меня досаду, но исключительной храбрости полковник [34] Ныне генерал в отставке, проживает в Ростове. — Прим. авт. .

Столь же прекрасным офицером был и заместитель комдива по политчасти полковник Ширяев.

К вечеру 14 ноября бои затихли. Немцы, понеся во время контратак тяжелые потери, больше не совались к нам. Нам тоже нужна была передышка. Мы ею воспользовались, чтобы пополнить полки людьми, привести в порядок оружие, подвезти боеприпасы и даже попариться в баньках, которые наши смекалистые солдаты успели соорудить тут же на передовой, в землянках.