Андрей Стученко - Завидная наша судьба

Не обошлось без происшествий. Головная 22-я гвардейская дивизия попала на переправе под налет вражеской авиации. Потери были самые незначительные: выручили летчики фронтовой авиации, быстро разогнавшие бомбардировщиков противника. Но походный порядок корпуса нарушился, и в голову пришлось ставить другую дивизию — 65-ю гвардейскую генерала Михаила Федоровича Андрющенко.

Наступление велось широким фронтом. С юго-востока — 1-я ударная армия. Прямо на запад, в направлении Митава, Кулдига наступала 22-я армия, имея на своем правом фланге 130-й Латышский корпус под командованием генерал-майора Бранткална. Два корпуса нашей 10-й гвардейской наступали с юга, а 19-й гвардейский корпус обходил Ригу с запада. Наша задача — захватить Дачные поселки (на Рижском взморье), подойти к самому берегу моря и тем самым отрезать 16-й армии немцев путь отхода в Курляндию.

В первом эшелоне на правом фланге шла 22-я гвардейская дивизия, наступая на Дачные поселки в лоб. 65-я гвардейская двигалась левее. Здесь сопротивление немцев было менее организованным. Учтя это обстоятельство, приказываю 65-й сместиться еще левее и к 16 часам обходным маневром выйти к морю, овладев западной окраиной Дачных поселков. 56-я гвардейская оставалась в резерве. Она шла вслед за 22-й в готовности быстро развернуться для боя на любом направлении.

Все развивалось нормально. В полдень начальник штаба корпуса полковник Табачный доложил, что командарм, ссылаясь на требования командующего фронтом, приказал любым путем как можно скорее выйти к морю.

Политработники 19-го Сибирского гвардейского стрелкового корпуса. Сидят (слева направо): начальник политотдела 22-й дивизии Ширяев, начальник политотдела корпуса Щербина, начальник политотдела 56-й дивизии Корсаков. Стоят: начальник политотдела 65-й дивизии Макаров, заместитель начальника политотдела корпуса Королев

— Передайте это генералу Андрющенко, — ответил я. — И добавьте, чтобы, выйдя к морю, частью сил удерживал Дачные поселки и берег, а главные силы дивизии сосредоточил южнее в качестве резерва: они понадобятся, если противник попытается прорваться вдоль моря. Я немедленно еду к нему.

Спустя несколько минут с группой всадников охраны и разведки я направился к Андрющенко. Сплошного фронта на этом направлении не было, поэтому ехали осторожно, периодически высылая вперед разведку. Два раза пришлось галопом уходить от вражеских пуль. Через полтора — два часа движения километрах в десяти юго-западнее Дачных поселков мы заметили скопление войск. Внимательно всматриваюсь через бинокль. Свои! Но они не движутся. Или это резерв? Почему же так далеко от берега?

Приближается. Замечаю в сторонке группу офицеров. Среди них вижу и приземистую фигуру комдива Андрющенко в коричневом кожаном пальто.

На полном скаку останавливаю коня.

— Где дивизия? И что вы тут делаете?

— Как где? Собирается по полкам по вашему приказу. Здесь один стрелковый, артиллерийский полки и штаб дивизии; в трех километрах собираются остальные.

— А к морю кто вышел? Кто удерживает Дачные поселки и берег?

— Никто. Вы же приказали кончать выполнение задачи и сосредоточиться южнее Дачных поселков.

— Да вы что? С ума сошли? Почему прекратили выполнение боевой задачи? — не выдержав, закричал я.

— Товарищ генерал! Что хотите, то и делайте со мной, но я ни при чем. Вот ваша радиограмма...

Поняв, что произошло что-то очень серьезное, побледневший комдив подал мне радиограмму. Читаю: «Комкор приказал: кончайте выполнение задачи и главные силы сосредоточивайте в районе...» Далее следовали координаты и подпись начальника штаба корпуса.

Стало ясно, что полковник Табачный, желая сократить радиограмму, перестарался и не подумал, как ее поймут подчиненные. Заниматься расследованием не было времени. Надо выправлять положение. Немного овладев собой, распорядился:

— Выпрячь и собрать всех лошадей. Вызвать людей, кто умеет ездить верхом. Через сорок минут все должны быть здесь, возле меня!

Через час импровизированная конница — около двухсот всадников, большей частью сидящих на неоседланных лошадях, с пулеметами на повозках, галопом неслась к морю. Немцы, прикрывавшие это направление небольшими силами, увидя скачущих и приняв их за настоящую кавалерию, разбежались, почти не оказав сопротивления.