Джон Шиффман - Операция «Шедевр»

В музее хранится крупнейшая коллекция работ Родена за пределами Парижа. Он занимает видное место с северо-западной стороны бульвара Бенджамина Франклина — одного из центральных городских бульваров. Музеем Родена управляет его большой сосед, Художественный музей Филадельфии, который может похвастаться картинами Дали, Моне, Ван Гога, Рубенса, Томаса Икинса и Сезанна, а в народе больше прославился лестницей из семидесяти двух ступенек, на которой в фильме «Рокки» тренировался Сильвестр Сталлоне. Это утомительный подъем. Вход в музей Родена намного гостеприимнее: от бульвара его отделяет очаровательный дворик, в котором возвышается двухметровая копия «Мыслителя», самого знаменитого произведения скульптора.

Двадцать третьего ноября 1988 года в 15:55 — за пять минут до закрытия — в музее появился нервный молодой человек. Зимнее солнце уже зашло, и посетителей почти не было. Одет грабитель был в голубые джинсы, белые кроссовки, темную футболку и длинное твидовое пальто серого цвета. Грязные светлые волосы падали на плечи. Охрана у дверей решила, что это студент какой-то школы искусств. Одинокий кассир в крохотной сувенирной лавке заметил гостя, только когда тот заговорил.

— Я по делу! — объявил бандит, доставая дешевый рейвен двадцать пятого калибра с поношенной деревянной рукояткой. — Все на пол, я сказал!

Он направил блестящий серебряный ствол на охрану, но пистолет был такой маленький, а человек говорил так театрально, что те колебались. Постановка? Розыгрыш? Парень не в себе? Он говорил с британскими интонациями, но явно был американцем. Скуластый, с отброшенными назад волосами, он немного напоминал Джеймса Дина. Никто не двинулся, и тогда грабитель выстрелил в стену.

Охранники повалились на пол.

Молодой человек встал на колено, держа оружие в левой руке, и сковал их наручниками. Затем он подошел к ближайшей ко входу скульптуре — «Человеку со сломанным носом». Бронзовая фигура двадцати пяти сантиметров в высоту изображала бородатого мужчину среднего возраста с обветренным лицом. Грабитель снял ее с мраморного постамента, развернулся и бросился к передним дверям, держа добычу, как мяч для американского футбола. Пробежав через двор мимо «Мыслителя», он вышел на бульвар, свернул на запад к художественному музею и затерялся в толпе в час пик.

Это был мой первый месяц работы в ФБР.

С виду ограбление казалось простым, глупым и грубым. Забавно, но работа над этим расследованием открыла передо мной миры, о которых я никогда не задумывался: жизненные трудности одного из величайших импрессионистов, мечты миллионера эпохи ревущих двадцатых, который хотел поделиться потрясающей красотой с земляками-филадельфийцами, надежды злополучного грабителя. Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что это дело разожгло во мне интерес, который позже перерос в карьеру, но в тот месяц меня заботили куда более прозаические задачи. Например, не забыть захватить с собой рацию во время слежки.

В то время в ФБР не было следователей, занимающихся исключительно преступлениями в сфере искусства. Похищения картин, скульптур и древностей, по сути, перешли на федеральный уровень лишь в 1995 году. Поскольку художественная и культурная значимость не принималась во внимание, дела вели команды по кражам собственности, а ФБР подключалось, только если были доказательства, что украденный предмет пересек границу штата, — это делало преступление федеральным. Однако в Филадельфии работал один уважаемый агент по имени Боб Базен, который любил музейные дела. Он тесно сотрудничал с городской полицией, а те часто консультировались с ним по вопросам краж. Мне повезло. Когда я окончил Академию и прибыл для прохождения службы, меня назначили напарником именно к нему.

Не то чтобы Базен хотел работать со мной или еще каким-то новичком. Агенты-ветераны называли нас «синими факелами»: в первые месяцы мы так хотели угодить, что из наших задниц буквально шло голубое пламя. Базен любил работать в одиночку и, как минимум с виду, вел себя так, будто на подготовку молодежи ему наплевать. Я подозревал, что он скептически относился к моему прошлому: недолгая работа в папином магазине японского антиквариата вряд ли делала из меня эксперта-искусствоведа. Что еще хуже, большинство новых сотрудников ФБР — бывшие полицейские, военные и национальные гвардейцы, а я какой-то журналист из газеты для фермеров. Базен был похож на медведя: невысокий, коренастый и серьезный. Он много лет проработал на улице, охотясь на грабителей банков и беглых преступников, и был безупречно, всецело верен ФБР. Он прилежно работал над любым заданием, и моя подготовка не стала исключением.