Коллектив авторов - А. С. Грибоедов в воспоминаниях современников

Потому–то и роль Грибоедова при Ермолове была незначительной: с ним можно было быть совершенно откровенным, но направлять его действия никому бы не удалось. Паскевичем же можно было руководить. Перед Грибоедовым открывался простор деятельности поистине государственной при тех почти неограниченных полномочиях, которыми был наделен наместник Грузии. Грибоедов, как свидетельствуют современники, имел большое влияние и в период персидской кампании, и в гражданских делах по управлению Кавказом.

Деятельной натуре Грибоедова такое поприще предоставлялось впервые в жизни. Была, однако, как мы сейчас все более отчетливо понимаем, и еще одна, едва ли не самая важная причина, которая удерживала Грибоедова на Кавказе. Облегчение участи осужденных декабристов – вот то дело, которому он последовательно и умело служил последние годы, используя все возможные каналы: влияние на Паскевича; дружеские отношения со многими кавказскими военачальниками, от которых зависела судьба разжалованных декабристов; прямая помощь осужденным деньгами и словом участия, которое тоже многого стоило.

Вполне понятно, что эта сторона деятельности Грибоедова выявляется с трудом. Но и то, что нам уже известно, позволяет говорить о Грибоедове как о самом, пожалуй, удачливом защитнике осужденных. Мы знаем, какое участие принимал Грибоедов в судьбе А... Одоевского. 3 декабря 1828 года драматург писал из Тавриза Паскевичу: "Теперь без дальних предисловий, просто бросаюсь к вам в ноги и, если бы с вами был вместе, сделал бы это и осыпал бы руки ваши слезами. Вспомните о ночи в Тюркменчае перед моим отъездом. Помогите, выручите несчастного Александра Одоевского... Может ли вам государь отказать в помиловании двоюродного брата вашей жены, когда двадцатилетний преступник уже довольно понес страданий за свою вину, вам близкий родственник, а вы первая нынче опора царя и отечества..." А. Одоевский из сибирской каторги был переведен на Кавказ после смерти Грибоедова, как и А. Бестужев, который писал в 1832 году из Дербента: "Тяжело мне было здесь сначала, и нравственно еще более, чем физически. Паскевич грыз меня особенно своими секретными. Казалось, он хотел выместить памяти Грибоедова за то, что тот взял слово мне благодетельствовать, даже выпросить меня из Сибири у государя. Я видел на вей счет сделанную покойным записку... Благороднейшая душа! Свет не стоил тебя... по крайней мере, я стоил его дружбы и горжусь этим" [Журн. "Русский вестник". М., 1861, Ќ 3, с. 321.].

В письме к декабристу А. А. Добринскому Грибоедов писал 8 ноября 1826 года: "...по прибытии моем в Тифлис, я говорил о вас с главнокомандующим; он принял мое ходатайство благосклонно. Потом Паскевич поручил мне, перед своим отъездом в Елисаветполь, обратиться от его имени к Алексею Петровичу с ходатайством на Шереметева, который разделяет вашу печальную участь, и снова получил в ответ, что он не находит никакого затруднения сделать представление кому следует о том, чтобы перевести вас обоих в один из полков, назначенных к действиям против неприятеля". За участие в кампании позднее и А. А. Добринский, и Н. В. Шереметев были представлены к чинам. Едва ли можно сомневаться в том, что давнишний друг драматурга Н. Н. Оржицкий, разжалованный в 1826 году в солдаты, тоже получил чин прапорщика не без помощи Грибоедова [См. газ. "Русский инвалид", 1828, 22 марта.].

В своих записках Петр Бестужев рассказывал, какое деятельное участие принимал Грибоедов в его судьбе, как и в судьбе младшего брата, Павла, по молодости не вовлеченного в заговор, но сосланного на Кавказ из злобной мести самодержца славному роду Бестужевых.

Очевидно, дальнейшие исследования обнаружат и другие факты помощи Грибоедова декабристам. Не так давно, например (внутри двойного листа), в письме Грибоедова П. М. Устимовичу 2 декабря 1828 года из Тавриза, была обнаружена тайная приписка: "Еще просьба о разжалованном Андрееве. Любезный друг, я знаю, кого прошу. Заступите мое место при графе (Паскевиче–Эриванском. – С. Ф.), будьте в помощь этому несчастливцу. При сем и записка об нем. Сестра моя заливается слезами, говоря о несчастных его родителях" [См.: М. Медведев. Горе... от царя. – Газ. "Неделя", 1960, Ќ 17, с. 18.].

Нет, расчетливые честолюбцы (вспомним обвинения Д. Давыдова) ведут себя иначе. Одним только повседневным подвигом самоотверженной помощи осужденным декабристам Грибоедов заслужил право на благодарную память потомков.

6

Многие из знакомых Грибоедова вспоминали о приступе мрачного настроения, с которым Грибоедов отправился 6 июня 1828 года из столицы в последний свой путь на Восток. Возвращение в Персию в чине посланника было вызовом судьбе, и Грибоедов отчетливо понимал это.