Камиль Гижицкий - Через Урянхай и Монголию

Казаки с вытянутыми саблями влетели, как вихрь, в толпу врагов, рубя их без жалости. Сойоты, не оказав почти никакого сопротивления, прилипнув к конским шеям, помчались, сломя голову, в степь.

Стычка продолжалась недолго и закончилась позорным поражением сойотов.

После битвы полковник разослал патрули для наблюдения за окрестностью, офицеров же созвал на военный совет, во время которого поручил завязать контакты с отрядами генерала Бакича и атамана Анненкова.

Я выехал из Улангома, снабжённый всякими нужными бумагами и документами.

По рекомендации князя Зорикту-хана, я получил так называемый дзару, или дорожный документ, заверенный печатью соответствующего хошуна.

Дорожный документ получает только тот, кто оплачивает наличными положенную денежную сумму. Для решения властных вопросов дзары выдаются бесплатно. Если речь идёт о срочном деле, тогда дзара снабжается нарисованным на ней конским копытом или птичьим пером.

При предъявлении этого документа все уртоны, или монгольские дорожные станции, должны давать путешественнику в распоряжение самых лучших своих коней.

Выехал я вместе с поручиком Поповым в сопровождении нескольких знакомых мне казаков, давних партизан из Урянхая. Решились мы ехать на верблюдах, потому что кони, по причине отсутствия хорошего фуража, были достаточно слабы.

Первую ночь мы провели у озера Ачит-нур, где находилась первая дорожная станция, т. е. уртон. Мы сменили здесь верблюдов и проводника и двинулись в дальнейшую дорогу в верховья реки Кобдо. Течёт она здесь высоким коридором, замкнутым с двух сторон цепями лесистых гор.

Берега Кобдо густо покрыты монгольскими юртами. В долинах пасутся табуны коней и овец.

В течение дня мы одолели 75 км, отделяющих нас от Улэгей, где находился следующий уртон. В Улэгее я потребовал коней и проводника до Улан-даба. Монголы смотрели на нас с сомнением и, наконец, объявили, что перевал Улан-даба невозможен для прохождения по причине огромных снегов, которые завалили все дороги. Решили мы, таким образом, ехать через Тулту. Монголы, по правде сказать, неохотно дали нам других верблюдов и пятерых улаченов, или конских пастухов, в качестве проводников. Выехали мы ранним утром в юго-западном направлении, в сторону кобдосских озёр, из которых берёт начало одноимённая речка. Путешествие было теперь тяжёлым, учитывая гористость местности. Берега реки обступал лес, полный зверей. Многократно пересекали нам дорогу стада маралов и кабанов; меньших размерами, чем европейские.

Наше путешествие до озёр Кобдо продолжалось 2 дня. Озеро окружают со всех сторон скалы зелёного цвета, которые обязаны этим цветом медной зелени обильными залежами меди в этой местности.

Берега озёр оживляются юртами и домиками теленгитов и россиян, занимающихся исключительно ловлей рыбы и охотой.

На отдых мы остановились у обрусевшего татарина, Айдурова, который принял нас чрезвычайно гостеприимно, показал свою прекрасную коллекцию чудесных мехов, снабдил нас порядочным количеством мясных блюди мёда, а на другой день утром снарядил в дальнейшую дорогу, проводив нас лично наиболее короткими путями прямо-таки до перевала Урмогайту. Теперь мы уже ехали на конях. После преодоления десятичасовой и небезопасной дороги добрались мы до места, откуда открывался прекрасный, никогда не забываемый для меня вид. Далёкое бескрайнее пространство лесов и скал тонуло в потоке лучей заходящего солнца, которое, освещая горные вершины и скальные уступы, придавали им очертания фантастических башенок или замков из сказок. Высоко над кручами плавали, описывая широкие круги, прекрасные орлы.

Мы провели ночь в огромном скальном гроте. На следующий день, на рассвете, отправились мы в дальнейшее путешествие, а в 4 часа пополудни были уже в поселении Тулта. После короткого выпаса лошадей, пустились мы галопом к озеру Улунгур.

Ехали теперь равниной, свободной от снегов. Ночевали в степи. Возле переправы через реку Иныш нам сменили коней. Мы ехали берегом озера Улунгур, наполненного жизнью диких гусей и уток, которые с криком пролетали над обширными водными пространствами.

Около полудня остановились мы в местечке Булун-тохой, здесь мы тотчас же сообщили о себе князю. Сначала он принял нас очень подозрительно и напрямик отказался приложить печать к нашей дзаре, лишая нас тем самым коней. Таким образом, решил я ухватиться за последнее средство и пожертвовать князю рысьи шкурки, полученные от Айдурова, а также — хадак. Хадак представляет из себя большой кусок шёлковой голубой материи с вытиснутым посредине изображением Будды. Церемония жертвоприношения происходит таким образом, что хадак, сложенный вдоль на три части, держится в руке горизонтально, так, чтобы длина его была видна. Отказать в принятии хадака нельзя. Получивший этот подарок должен поместить его на домашнем алтаре бурханай-шире, жертвователь же таким образом выражает признательность и желание оказать помощь в любом деле.