Камиль Гижицкий - Через Урянхай и Монголию

Чтобы подобающим образом принять почтенных гостей, закололи мы барана и приготовили пиршество, способное удовлетворить не только сойотских, но и самых привередливых европейских гурманов. Китайские купцы снабдили нас в большом количестве сладкими лакомствами, пирогами, пирожными, а также водкой и ликёрами.

Визит Хун-нойона и его свиты состоялся с соблюдением всех предписаний местного церемониала. Первым посланником и вестником гостей был сойот, который, войдя в комнату, объявил, что «Великий и прекрасный нойон, избранник Будды, блаженство и украшение Урянхая» и т. д., и т. д. соблаговолил заехать «к своему брату нойону» (здесь последовал поклон в мою сторону). Выйдя, как рекомендует обычай, к воротам, увидели мы прибывающих сойотов, которые соскочили с коней, расстелили коврики и, снявши с плеч карабины, построились в две шеренги. Немного погодя подъехала группа сановников, а между ними Хун-нойон. Это был щуплый высокий сойот, средних лет, с чисто монгольским лицом, выражающим гордость и уверенность в себе. Он был одет в белый шелковый терлык [7] Монгольская национальная верхняя одежда, вроде халата. , подвязанный красным поясом, за который на спине был заткнут нож в серебряных ножнах. На его голове была высокая остроконечная монгольская шапка, завершённая огромным красным кораллом — знаком высокого княжеского достоинства. Хун-нойон легко соскочил с коня, придерживаемого сойотами, и сказал несколько фраз на непонятном для меня диалекте. Тотчас же появился Болдыр Гелин и указал рукой на меня, поручика Меньщикова и сержанта Андреева. Нойон поздоровался с нами по-европейски, подав руку, после чего все вместе, не исключая солдат, направились мы в помещение. После обязательного выкуривания трубок завязалась беседа, в которой наш почётный гость хотел разузнать наши намерения и проекты на будущее. Убедившись, однако же, что воюем мы только с большевиками, и что сойотским стадам не угрожает никакая опасность, он крепко пожал наши ладони, обещая со своей стороны, в случае необходимости, помощь в предоставлении людей или оружия. Обед продолжался достаточно долго и невыразимо измучил меня с точки зрения совершенного отсутствия культуры, характерного для наших новых союзников. Единственно Хун-нойон ел из тарелки и пользовался палочками. Свита же его, а также солдаты расхватали мясо руками, в крайнем случае, прибегая к помощи ножа. Водки и ликёры исчезали прямо с небывалой быстротой, что соответствующим образом отражалось на настроении и юморе присутствующих. Сановники бросали наполовину обгрызенные кости солдатам, хватающим трофеи с исключительной, достойной восхищения, алчностью. Бараний жир стекал по лицам гостей, которые не знали даже о существовании салфеток или платков, облизывая его просто языком. Пирожные и сладкие пироги имели огромный успех, потому что сойоты не едят хлеба у себя, следовательно, всяческие мучные кушанья являются для них лакомством. Видя грустные мины солдат, которые с завистью смотрели на своих сановников, облизывающих сахар с пирожных, я велел поделить между ними буханку хлеба. Под влиянием алкоголя сойотская аристократия начинала вести себя всё свободней — даже расстёгивали терлыки и ловили отдельных насекомых, осторожно опуская их на землю, потому что, согласно буддийским верованиям, и в таком мерзком насекомом может поселиться душа умершего человека. Наконец, наступила минута прощания — такая для меня долгожданная. Хун-нойон ещё раз повторил, что в случае необходимости, мы всегда можем на него рассчитывать, после чего уехал в сторону Шагонара. На следующий день после приёма мы получили в дар два ящика патронов к российским карабинам. Имея гарантированную мне помощь, я хотел двинуться в тайгу и атаковать большевистские отряды, идущие из Минусинска в Урянхай для проведения там реквизиции зерна и коней. Неожиданно наш отряд увеличился на 10 добровольцев, которые убежали из Минусинска от преследования большевиков. Это были урянхайский колонист Павел Ширнин со своим отцом, а также корнет Шумаков со своими гусарами. Все они были вооружены, так как им удалось разоружить большевистский патруль, ведущий отца и сына Ширниных в Чека. Первой нашей победой на территории Урянхая был захват Турана. Мы взяли в плен 10 красноармейцев. Это были, как оказалось, уфимские татары, которые тотчас же после взятия их в плен, вступили добровольцами в наш отряд.

Взяли мы богатые военные трофеи, а также около полутора миллионов царских бумажных пятирублёвок, которые в 1919 году были выпущены большевистской властью, и, следовательно, уже после отмены «романовок», специально для закупов у монголов и бурят, которые не принимали советских денег.