Александр Пушкин - Письма к жене

Знаешь ты, что кн.<���ягиня> Мещ.<���ерская> и Sophie Kar. едут за границу? [305]Sophie уж плачет недели две, вероятно я довезу её до Кронштата.

Адрес: М. г. Натальи Николаевне Пушкиной. В Волоколамск в село Ярополиц.

Автограф: ИРЛИ, № 1509.

Почтовый штемпель: «С.-Петербург 1834 маия 14».

Впервые (с пропусками): ВЕ , 1878, март, с. 11. Акад., XV, № 935.

Датируется на основании записи в дневнике Пушкина от 12 мая: «Вчера был большой парад» (Акад., XII, с. 329).

Давно, мой ангел, не получал я от тебя писем. Тебе видно было некогда. Теперь, вероятно, ты в Яропольце и уже опять собираешься в дорогу. [306]Такая тоска без тебя, что того и гляди приеду к тебе. Говорил я со Спасским о Пирмонтских водах; [307]он желает, чтобы ты их принимала; и входил со мною в подробности, о которых по почте не хочу тебе писать, [потому что не хочу, чтоб письма мужа к жене ходили по полиции]. [308]Пиши мне о своём здоровьи и о здоровьи детей, которых цалую и благословляю. Кланяюсь Н.<���аталье> Ив.<���ановне>. — Тебя цалую. На днях получишь письма по оказии. Прощай, мой милый друг.

16 мая .

Адрес : Натальи Николаевне Пушкиной в Волоколамск в села Ярополец.

Автограф: ИРЛИ, № 1511.

Почтовый штемпель: «С. Петербург 1834 маия 18».

Впервые: ВЕ, 1878, март, с. 12—13. Акад., XV, № 941.

Мой ангел! поздравляю тебя с Машиным рождением, [309]цалую тебя и её. Дай бог ей зубков и здоровья. Того же и Саше желаю, хоть он не именинник. Ты так давно, так давно ко мне не писала, что несмотря на то, что беспокоиться непустому я не люблю, но я беспокоюсь. Я должен был из Яропольца получить по крайней мере два письма. Здорова ли ты и дети? спокойна ли ты? Я тебе не писал, потому что был зол — не на тебя, на других. Одно из моих писем попалось полиции и так далее. Смотри, жёнка: надеюсь, что ты моих писем списывать никому не дашь; если почта распечатала письмо мужа к жене, так это её дело, и тут одно неприятно: тайна семейственных сношений, проникнутая скверным и бесчестным образом; но если ты виновата, так это мне было бы больно. Никто не должен знать, чтó может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны нет семейственной жизни. Я пишу тебе, не для печати; а тебе нечего публику принимать в наперсники. Но знаю, что этого быть не может; а свинство уже давно меня ни в ком не удивляет.

Вчера я был в концерте, данном для бедных в великолепной зале Нарышкина, в самом деле, великолепной. [310]Как жаль, что ты её не видала. Пели новую музыку Вельгорского на слова Жуковского. [311]Я никого не вижу, нигде не бываю; принялся за работу и пишу по утрам. Без тебя так мне скучно, что поминутно думаю к тебе поехать, хоть на неделю. Вот уж месяц живу без тебя; дотяну до августа; а ты себя береги; боюсь твоих гуляний верьхом. Я ещё не знаю, как ты ездишь; вероятно, смело; да крепко ли на седле сидишь? вот запрос. Дай бог тебя мне увидеть здоровою, детей целых и живых! да плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином! а [312] ,4 [313] Неприятна зависимость; особенно когда лет 20 человек был независим. Это не упрёк тебе, а ропот на самого себя. Благословляю всех Вас, детушки.

Адрес: Натальи Николаевне Пушкиной в Волоколамск в село Ярополец.

Автограф: ИРЛИ , № 1512.

Почтовый штемпель: «С. Петербург 1834 маия 18».

Впервые (с пропусками): ВЕ, 1878, март, с. 12. Акад ., XV, № 942.

Датируется на основании почтового штемпеля.

Благодарю тебя, мой ангел, за добрую весть о зубке Машином. Теперь надеюсь, что и остальные прорежутся безопасно. Теперь за Сашкою дело. Что ты путаешь, говоря: о себе не пишу, потому что не интересно. [314]Лучше бы ты о себе писала, чем о S., о которой забираешь в голову всякий вздор [315]— на смех всем честным людям и полиции, которая читает наши письма. [316]Ты спрашиваешь, что я делаю. Ничего путного, мой ангел. Однако дома сижу до 4 часов и работаю. В свете не бываю; от фрака отвык; в клобе провожу вечера. Книги из Парижа приехали, [317]и моя библиотека растёт и теснится. К нам в П.<���етер>Б.<���ург> приехал Ventriloque, а [318]’ 5 [319]который смешил меня до слёз; мне право жаль, что ты его не услышишь. Хлопоты по имению меня бесят; с твоего позволения, надобно будет, кажется, выдти мне в отставку и со вздохом сложить камер-юнкерский мундир, который так приятно льстил моему честолюбию и в котором, к сожалению, не успел я пощеголять. Ты молода, но ты уже мать семейства, и я уверен, что тебе не труднее будет исполнить долг доброй матери, как исполняешь ты долг честной и доброй жены. Зависимость и расстройство в хозяйстве ужасны в семействе; и никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольства. Вот тебе и мораль. Ты зовёшь меня к себе прежде августа. Рад бы в рай, да грехи не пускают. Ты разве думаешь, что свинский Петербург не гадок мне? что мне весело в нём жить между пасквилями и доносами? Ты спрашиваешь меня о Петре? идёт помаленьку; скопляю матерьялы — привожу в порядок — и вдруг вылью медный памятник, который нельзя будет перетаскивать с одного конца города на другой, с площади на площадь, из переулка в переулок. [320]