Пит Эрли - Товарищ Жан

— Ты не боишься возвращаться в Канаду? — спросил Трубников.

— Нет, но я обещаю, что из-за этой жалобы буду работать в сто раз активнее.

— Ну вот, когда вернешься, не забудь добавить к списку своих заданий "разрушение канадской федерации", — ответил Трубников. Потом он рассмеялся и пожелал Сергею удачно догулять остаток отпуска.

Через два месяца после возвращения Сергея из отпуска, в Оттаве пропал один из его коллег — в один прекрасный день не вышел на работу. Офицер службы безопасности обнаружил в квартире Анатолия Гайдука записку, из которой следовало, что он сам и его жена Лариса стали перебежчиками. Лариса работала врачом в советском посольстве и была всеми любима, а вот к ее мужу никто особых симпатий не испытывал.

Резидент Пономаренко приказал немедленно произвести оценку возможного урона, нанесенного переходом Гайдука на сторону канадцев. Он был сотрудником линии X, которая занималась добычей научно-технической информации. Была проверена каждая телеграмма, отправленная Гайдуком из Оттавы, и каждый документ, к которому он имел тут доступ. Были опрошены все его коллеги и члены их семей. Сергей был уверен, что Гайдук не знал о его пяти "надежных источниках". Единственным, кто знал их настоящие имена, был Пономаренко. И все-таки был шанс, что Гайдук мог случайно что-то услышать или увидеть.

После скрупулезного расследования, Пономаренко решил, что побег Гайдука не может стать причиной утечки секретной информации. Конечно, Гайдук был в курсе повседневных дел резидентуры и мог назвать сотрудников КГБ, работавших в Канаде под видом дипломатов. Но у него не было доступа ни к каким серьезным секретам.

Сергей пользовался особым доверием Пономаренко, и опытный резидент поделился с ним своим прогнозом по поводу возможных неприятностей. "Кого-то должны наказать, — сказал он. — В КГБ так принято". Он подозревал, что генералы из Центра обвинят его самого в слабом руководстве, хотя Гайдука он "унаследовал" от своего предшественника. Те, кто работал с перебежчиком, тоже могут пострадать. " «Как же так, вы сидели с предателем за соседним столом и ничего не знали?» — спросят в Центре".

Кроме того, Пономаренко считал, что канадцы могут поднять шум. "Нас всех могут выслать", — раздраженно говорил он. Быть объявленным персоной нон грата и высланным из страны означало конец карьеры любого офицера КГБ, так как на Западе он был уже засвечен. После этого ему было практически невозможно снова работать за пределами Советского Союза.

Вечером Сергей сказал Лене: "Накупи побыстрее шмоток, сколько можешь, и пакуй чемоданы". Следующие несколько дней все, кого могли выслать, провели в нервном ожидании. Время шло, но все было тихо. Лишь через месяц Пономаренко вызвал Сергея к себе в кабинет. Общество Канадско-Советской Дружбы послало еще одно письмо в Москву бывшему послу Яковлеву. В письме опять содержалась просьба отправить Сергея домой. Как и раньше, Яковлев переслал письмо председателю КГБ Крючкову. "Яковлев сильно давит на Центр, чтобы задобрить своих канадских друзей, — предупредил Пономаренко. — Я уверен, мой друг, что тебе придется скоро вернуться домой. Но ты не волнуйся, я дам тебе самые лучшие рекомендации". Придя домой, взволнованный Сергей сказал жене, что, скорее всего, судьба их уже решена.

Через два месяца, в июне 1991 года, Пономаренко снова вызвал Сергея к себе. Резидент получил из Центра личную шифрограмму. "Они приняли решение», — провозгласил он, протягивая депешу Сергею. Она была адресована «Товарищу Петру", то есть самому Пономаренко.

Сергей быстро пробежал распечатку глазами. В ней говорилось, что отзывают «Товарища Петра", а не Сергея. Центр давал Пономаренко две недели. Сергей должен был принять все его обязанности и полномочия. Кроме того, резидент должен был передать ему все секретные шифры, включая "ременной", специальный шифр, который резидент всегда должен был носить с собой на случай непредвиденных обстоятельств. "Ременным" его называли потому, что он был обычно вшит в подкладку ремня резидента.

Итак, вместо того чтобы быть изгнанным из Канады, Сергей стал исполняющим обязанности резидента. В свои 35 лет он был самым молодым офицером КГБ, когда-либо возглавлявшим канадскую резидентуру.

Новость о повышении была встречена в штыки не только старшими по званию коллегами с большим стажем работы, но и самим послом Александром Белоноговым. "Белоногов считал, что я слишком молод и неопытен, — вспоминал Сергей, — но он просто искал повод. На самом деле он очень не любил КГБ вообще и меня в частности".