Ричард Холл - MOBY. Саундтрек моей жизни [litres]

Пока они устраивали свой «подиум», я поставил песню Love Is the Message коллектива MFSB. Толпа зааплодировала, а Вилли Ниндзя лучезарно улыбнулся мне с другого конца комнаты. Я натурал, но он был так прекрасен, а его улыбка – так широка, что в тот момент я был готов на нем жениться. Ночь шла своим чередом, танцпол оставался заполненным, и в четыре часа утра я закончил свой сет, поставив Set It Off группы Strafe. Передо мной было счастливое, потное море людей – черных, латиноамериканцев, белых, азиатов, натуралов, геев. Песня закончилась, включился свет, и все вышли из «Марса» в ошеломительный город.

Я натурал, но он был так прекрасен, а его улыбка – так широка, что в тот момент я был готов на нем жениться.

Вернувшись около пяти утра домой, я почитал немного Артура Кларка, свернулся в маленькой постели и попытался уснуть – а потом кто-то в здании напротив на третьем этаже начал орать.

– Иди на хер! – крикнул он заплетающимся языком. – Иди на хер, я это сделаю!

Я запер окно, чтобы не слышать воплей – это еще и помогло частично заглушить вонь мусора с улицы. Вентиляционная шахта шириной около четырех футов между нашим домом и наркопритоном была забросана мусором, причем высота кучи составляла не меньше ярда: прогнившие ящики, остатки еды, алюминиевые банки, манекен, чемодан… Я спросил домовладельца, почему нельзя это все расчистить, и он ответил, что формально шахта принадлежит соседнему зданию – а поскольку это наркопритон, никто и ничего расчищать не собирался. А раз шахту никто не расчищал, все жители и нашего здания, и самого притона выкидывали мусор прямо в окно, заваливая ее все выше и выше.

– Иди на хер, я это сделаю, – все надрывался человек в соседнем доме.

– Заткнись! – крикнул кто-то в нашем здании.

– Да заткнись ты уже к х*ям! – согласился еще один заспанный голос.

– Иди на хер, иди на хер, я это сделаю! – крик раздался уже примерно в двухсотый раз. А потом он действительно это сделал.

Я услышал женский вопль, и кричавший человек прыгнул в шахту с третьего этажа. В падении он успел издать странный стон, а потом с тошнотворным хрустом приземлился. Я вскочил с постели и открыл окно. В двух футах от меня лицом вверх на куче мусора лежал окровавленный, стонущий человек.

– Антон, Антон! – кричала женщина из окна наркопритона.

– Ты в порядке? – спросил я Антона. Он застонал; его окровавленные губы двигались, но не издавали членораздельных звуков. – Держись, я позвоню 911.

Дозвонившись, я очень громко и быстро сообщил оператору, что из окна выпрыгнул мужчина и приземлился в вентиляционной шахте рядом с моей квартирой.

Я услышал, как девушка-телефонистка затянулась сигаретой и выдохнула дым.

– Адрес назовите, – скучающим тоном произнесла она. Я дал ей адрес и сказал, что сам впущу медиков.

– Антон! Антон! – все надрывалась женщина из соседнего дома. Я высунул голову в окно и крикнул:

– Он жив! «Скорая» уже едет!

Кто-то еще из моего окна ответил:

– Заткнись!

– Я тут уснуть пытаюсь! Заткнись на хер!

– Тут какой-то парень помирает! – объяснил я.

– Да заткнись уже, бл*! – ответил один из голосов. Люди, которые очень хотят спать, обычно не отличаются особым милосердием, даже если в нескольких футах от них кто-то умирает.

– Антон, – спросил я, – ты меня слышишь? Ты в порядке?

Он лишь застонал.

Я услышал женский вопль, и кричавший человек прыгнул в шахту с третьего этажа. В падении он успел издать странный стон, а потом с тошнотворным хрустом приземлился.

– «Скорая» уже едет, – сказал я. – Держись.

Он опять застонал. Он был весь мокрый – то ли от крови, то ли от пота, то ли от дождя. Или, может, от всего сразу. Выглядел он так, словно потел нефтью.

Через несколько минут в квартиру позвонили.

– «Скорая помощь»! – крикнул кто-то в шипящий домофон. Я открыл дверь, и трое фельдшеров с алюминиевыми носилками прошли по коридору. Я провел их на нижний этаж, открыл черную железную дверь пожарного выхода и пропустил их в вентиляционную шахту. Я пошел обратно домой, а они ловко полезли вверх по мусору, не выпуская носилок.

Вернувшись в спальню, я выглянул в окно: фельдшеры проверяли Антону пульс и светили фонариком в его расфокусированные глаза. Я высунулся из окна и спросил:

– С ним все будет нормально?

Один из фельдшеров засмеялся.

– Ага, долбаный мусор спас ему жизнь.

– Вы о чем?

– Если бы вентиляционная шахта была чистой, он бы приземлился на бетонный пол. И сразу бы умер.