Александр Бенуа: Мои воспоминания (в пяти книгах, с илл.)

Сожалея о том, чего мемуарист не успел написать, стоит вместе с тем с самого начала подчеркнуть и другое — подлинную историко-культурную и литературную ценность того, что Бенуа написать успел. Предлагаемые читателю мемуары освещают как раз тот период русской ху-

Там же.

А. Н. Бенуа. Жизнь художника. Воспоминания. Нью-Йорк, 1955, т. I—II. BenoìsAlexandre. Memoires. London, I960, v. 1; 1964, v. 2.

Так, в сентябре 1959 г. Бенуа писал А. Н. Савинову: «На днях получил наконец из Лондона грязновой пробный экземпляр перевода моих Воспоминаний. Обещают начисто выпустить книгу к концу декабря. Но насколько же мне было бы отраднее, если бы нашелся издатель, который взялся бы издать (сначала по-русски) оставшиеся в рукописи остальные три части! Ужасно боюсь, как бы этот мой труд со всем обилием документации относительно весьма значительного периода нашей истории культуры и искусства не пропал бы совсем зря и бесповоротно... Обиднее всего то, что, не имея сразу к своим услугам издателя, я свои записки запустил и даже вовсе оставил, прекратив их в 1909 году» («Александр Бепуа размышляет...», с. 706).

«Особенно досадно, что останутся недосказанными моя близость к Станиславскому и Немировичу-Данченко и все, что я знаю об их «системе»...»,— писал по этому поводу Бенуа («Александр Бенуа размышляет...», с. 558).

586

Г. Ю. Стернин

дожественной культуры, когда объективная роль Бенуа и всей той коллективной художественной программы, которую он отстаивал и которую он старался проводить в жизнь, имела наиболее важное историческое значение. Иными словами, хронологические границы «Моих воспоминаний» охватывают все основные этапы возникновения и развития «Мира искусства» как целостного художественного объединения и, шире, как крупного художественного движения эпохи, которое было возглавлено Александром Бенуа и которое одновременно выдвинуло его в ряды выдающихся деятелей русской культуры рубежа двух столетий.

Можно, конечно, несколько по-иному взглянуть на вещи, если временной диапазон повествования соотнести с долголетним жизненным путем мемуариста, с длинной чередою событий его личной непростой судьбы, судьбы человека, многие годы проведшего вдали от родины. Для художника, прожившего девяносто лет, его автобиография, доведенная до поры, когда ему не было еще и сорока, кажется оборванной слишком рано. Однако есть основания полагать, что именно это соотношение пе очень расстраивало мемуариста. Более того, можно утверждать, что Бенуа сознательно сужал хронологические рамки своего жизнеописания, точнее говоря, сильно сдвигал их в прошлое. Интересы хроникера повседневной жизни здесь были особенно явно подчинены внутренней идее произведения или, лучше сказать, взгляду писателя на свое сочинение как на важное душевное дело. Довольно обычное для мемуарного жанра свойство — подробное внимание рассказчика к своим детским и юношеским годам приобретает в «Моих воспоминаниях» Бенуа настолько акцентированный характер, что становится одним из Главных отличительных признаков всего литературного замысла, всего композиционного построения мемуаров. О тематическом аспекте этого авторского плана речь пойдет ниже. Пока же хочется отметить, что подчеркнутое желание сохранить временную дистанцию между годами, когда создавались мемуары, и теми событиями, о которых идет в них речь, в значительной мере вызвано стремлением всячески объективировать лирическое чувство, как бы придать ему самостоятельное историческое бытие, независимое от столь естественной ностальгии позднего Бенуа-мемуариста.

Какими же путями шел автор, воссоздавая свои собственные молодые черты и облик эпохи, в которую прошли его лучшие годы? Что в этом способе литературной «реконструкции» принадлежало художественной традиции, а что — тому времени, когда создавались «Мои воспоминания»?

Характеризуя свой труд и намекая при этом на знаменитую книгу Гете «Dichtung und Wahrheit», Бенуа отмечал в одном из писем 1950-х годов: «...я вовсе не претендую на то, чтобы эти мемуары (особенно касающиеся самого рапнею периода) представляли собой вполне надежный исторический материал. Совершенно естественно, что Dichtung в них

«Мои воспоминания» Александра Бенуа

587

сочетается с Wahrheit. Но все же в осиове-то имеется несомненная Wahr-heit (даже при невольно-неточной передаче фактов остается в силе Wahrheit «настроения», «атмосферы»), а это что-нибудь да значит...» 10