Владимир Купченко - Остров Коктебель

В апреле в Крым вернулась Советская власть. Вересаев был избран членом коллегии Феодосийского отдела народного образования и, согласно «Известиям Военно-революционного комитета г. Феодосии», ведал внешкольной секцией и секцией «театр и искусство». Он также участвовал в работе литературной студии, приходя туда 1—2 раза в неделю. В архиве А. Новицкого сохранился мандат об оставлении его «на несколько дней в Коктебеле для окончания предпринятой им описи реквизированных книг», подписанный 13 мая 1919 года Вересаевым…

При первом же выезде в Феодосию Волошин отправился в Отнарпрос, разместившийся на набережной, в бывшем дворце банкира-караима по фамилии Крым. Познакомившись с работой Вересаева и Маркса (возглавлявшего коллегию), он отозвался о ней с большой похвалой: «Во всем был порядок, субординация и нормальные формы парламентаризма». Волошин «сделал попытку примкнуть к отделу искусства», но на эту же роль претендовал певец В. Касторский. Вересаев пишет, что он пригласил Волошина в репертуарную комиссию Отдела, но неясно, удалось ли Волошину заняться этой работой. Под 8 июня (26 мая) в записной книжке Волошина помечено: «Чтение. Вересаев». В Коктебеле Вересаев пользовался волошинской библиотекой: в Доме поэта сохранилась тетрадь с записями писателя о возвращаемых им книгах.

В конце июня Феодосия была занята белыми. Волошин и Вересаев принимают живейшее участие в судьбе Н. Маркса, арестованного контрразведкой за сотрудничество с большевиками; их подписи стоят под коллективным письмом в защиту арестованных белыми жителей Коктебеля (в том числе двух большевиков — Г. Стамова и А. Васильева). Между тем их собственное положение было далеко не безопасным: Вересаев сам только что сотрудничал с Советской властью; Волошину белогвардейцы не могли простить спасение «красного генерала»… В октябре Вересаев писал Марксу в Тамань: «У начальства нахожусь я „на подозрении“. Хотел устроить платное чтение своей драмы в Коктебеле, — не разрешили, в Феодосии — тоже не разрешили. Начальник уезда заявил мне, что никак позволить мне не может, пот<���ому> ч<���то> я скомпрометировал себя службою у большевиков»… «Положение небывалое,— подытожил писатель: — интеллигентный труд ценится в грош, он никому не нужен… Тяжкое время!»

Очень много сил уходило у четы Вересаевых на домашнее хозяйство. «Пиление и колка дров, перекопка сада и т. п. работа» далеко выходила, по словам писателя, «за пределы полезного моциона» и к вечеру заставляла «шататься, как пьяного». Мария Гермогеновна завела кур, уток, поросенка. От этого времени сохранился шуточный стих, некогда украшавший коктебельское кафе «Бубны»:

и похоже, что некоторые черты их быта дали материал для образов мужа и жены из «дачки на шоссе», задыхающихся «в колесе домашнего хозяйства» («В тупике»).

Тем не менее Вересаев находил время для творчества. Еще весной он сообщал Елпатьевскому, что пишет рассказ про хамелеона, «которого наблюдал в Каире в зоологическом саду». В Коктебеле был создан рассказ «Состязание», впервые опубликованный в альманахе феодосийского литературно-артистического кружка «К искусству!», вышедшем в ноябре 1919 года. Постепенно шел сбор материалов для повести «В тупике».

Жизнь между тем становилась все более трудной. Крестьяне платили за визиты яйцами или салом, но одежду достать было нельзя — и Вересаев объезжал на велосипеде своих больных в ночной рубашке, подаренной ему Эренбургом. Потрепанная шляпа, прикрывавшая его сверху, называлась у коктебельцев «здравствуй-прощай». Один раз в апреле удалось прочесть в Феодосии за плату драму «В священном лесу». В мае, когда сыпняком заболела жена Ильи Григорьевича, Вересаев часто ее навещал и подолгу беседовал с молодым поэтом. «Я знал некоторые его книги и думал, что он человек рассудочный, прямолинейный, а он обожал искусство, переводил древнегреческих поэтов, страдал от грубости и примитивизма», — вспоминал Эренбург.

5 мая 1920 года в Коктебеле состоялась подпольная конференция большевиков. В печати укрепилось ошибочное мнение, что она проходила на даче Вересаева, якобы пустовавшей. Зная, что Вересаев был в Коктебеле, мы можем с доверием отнестись к сообщению коктебельских старожилов А. Кустодинчевой и Д. Стамова о том, что подпольщики собрались на даче некоего Шика, находившейся в непосредственном соседстве с вересаевской и действительно пустовавшей. Сторожем этой дачи был А. Васильев — большевик, который, по-видимому, и предложил соратникам это место сбора. Сохранилось фото обеих дач — и просторная, в три этажа (если не считать цокольный) дача Шика гораздо больше подходила для сходки пятнадцати человек, чем маленькая дачка Вересаева. Выданная провокатором, конференция была «накрыта» белой контрразведкой, началась перестрелка — и Вересаев раньше других коктебельцев должен был узнать о ней. Впоследствии он вспомнил, что «подпольный съезд большевиков» был «на одной из дач», что участники съезда «убежали в горы», а одного «спрятал на чердаке» Волошин…