Леонид Млечин - Примаков

В стране было правительство, существовал аппарат ЦК — над правительством, а Горбачев хотел создать что-то еще — что было бы и над ЦК, и над правительством. Поскольку Горбачев сам не понимал, чего хочет, то людей в Президентский совет подобрал не очень удачно. Получилась сборная солянка, а не работоспособный коллектив.

Во-первых, в Президентский совет, как прежде в политбюро, по должности вошли глава правительства Николай Иванович Рыжков, его первый заместитель Юрий Дмитриевич Маслюков, председатель КГБ Владимир Александрович Крючков, министр иностранных дел Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе, министр обороны Дмитрий Тимофеевич Язов, министр внутренних дел Вадим Викторович Бакатин.

Во-вторых, Горбачев включил в совет людей из своего окружения — Примакова, руководителя президентского аппарата Валерия Ивановича Болдина, бывшего первого секретаря Киевского обкома Григория Ивановича Ревенко и двух бывших членов политбюро — Александра Яковлева и Вадима Медведева.

В-третьих, опытный аппаратчик Горбачев пригласил в совет двух известных писателей разных направлений — Чингиза Айтматова и Валентина Распутина, двух ученых — академика Станислава Шаталина и вице-президента Академии наук Юрия Осипьяна и двух известных в ту пору депутатов — председателя агрофирмы «Адажи» из Латвии Альберта Каулса и рабочего из Свердловска Вениамина Ярина. Они должны были олицетворять народ.

Министры рассматривали совет как новое политбюро, но не понимали, как обсуждать серьезные (и секретные) материи в присутствии явно посторонних людей. Со своей стороны писатели и академики, которые вошли в Президентский совет на общественных началах, не могли выяснить, что от них требуется — мозговая атака, полезная для главы государства, или просто обмен мнениями.

Бывший помощник президента Георгий Хосроевич Шахназаров вспоминал не без иронии:

— Ревенко, Примаков, Бакатин только после долгих препирательств с Болдиным получили кабинеты. Да и потом им приходилось в основном ждать, пока президент даст поручение, а в оставшееся время сетовать на никчемность своего положения. Кто-то сострил: «Что такое член Президентского совета? Это безработный с президентским окладом».

В словах Георгия Шахназарова крылась, похоже, некая ревность — почему одни люди в окружении Горбачева оставались в чиновничьей должности помощников, а других вознесли в члены Президентского совета? Но Горбачев и сам быстро потерял интерес к Президентскому совету. Его личный интеллектуальный штаб сложился без всяких формальностей. В него вошли всё те же Яковлев, Медведев, Примаков и помощники президента — Анатолий Черняев и Георгий Шахназаров.

Как Горбачев относился к Примакову?

— По-моему, нормально, — вспоминает Бакатин. — Женей называл: «Женя, давай».

— Доступ к Горбачеву у вас был прямой?

— Прямой, простой. Другое дело, что мы не злоупотребляли. Бежать по каждому поводу к Горбачеву — зачем?

В Президентском совете Примаков познакомился с Юрием Дмитриевичем Маслюковым, которого со временем сделает своим первым заместителем в правительстве. Маслюков, председатель Госплана, считался тогда одним из главных прогрессистов и сторонником экономических реформ.

Примаков проработал в Кремле у Горбачева два с половиной года. Это был полезный опыт в смысле понимания того, как функционирует механизм власти. Всё это ему вскоре пригодится. Правда, опытные люди, которые собаку съели на аппаратных интригах, считают, что этим искусством можно по-настоящему овладеть, только если начинаешь с самых низов.

Друг Примакова, бывший консультант Отдела пропаганды ЦК КПСС Леон Оников говорил:

— Когда уйдет наше поколение профессиональных партийных работников, ни один архивариус не поймет, что было на самом деле. Мы унесем с собой аппаратную интригу, знание аппаратных плутней. Евгений Максимович в аппаратных плутнях не участвовал, он же в цековском аппарате не работал, хотя и был кандидатом в члены политбюро.

— Но вот Примаков вошел в президентское окружение и погрузился в аппаратный мир. Как он себя чувствовал в этом море интриг? — спросил я.

— В этот мир он так и не погрузился, — ответил Они-ков. — Аппарат не пускал. Мы не считали тех, кто занимал высокий партийный пост, но не знал, что такое райком, настоящими аппаратчиками, они ничего в этом не понимали. А Горбачев не сумел демократизировать аппарат. Аппарат остался таким, каким был.