Христофор-Людвиг фон Иелин - Записки офицера армии Наполеона фон-Иелина

17 мая 1813 г. мы прибыли в деревню Реслинку, 18-го в Ровеместо, тоже деревню. Долго мы не могли нигде устроиться, пока не зашли в маленькую усадьбу, где сначала нам отказали. Помещик был болен чахоткой; мы намекнули, что с нами доктор, и он очень обрадовался. Доктор Клейн пощупал у него пульс, принял глубокомысленный вид, прописал лекарство, и с этой минуты мы обратились в желанных гостей: нас накормили и, в первый раз за все время плена, прикрыли солому чистыми простынями и дали каждому по подушке. Как это было приятно мне, не видавшему постели с июня месяца 1812 г. и даже не всегда имевшему возможность получить охапку чистой соломы, потому что обыкновенно мы уходили из изб, благодаря невозможному дыму и ужасной нечистоплотности, и искали себе приюта где-нибудь в хлеву вместе с скотом. Ночи были по большей части очень холодные, в особенности под утро; у нас было мало одежды, прикрыться было нечем; но все же мы предпочитали такой ночлег на воздухе, где нас, по крайней мере, не тревожили тараканы или прусаки.

19 мая 1813 г. мы перешли из русской Польши в настоящую Россию. Миновали местечко Зыбь-Мая и заметили большую разницу с Польшей. Было как раз воскресенье или вообще какой-то праздник; все население было чисто одето. Так как здесь проходило еще мало транспортов пленных, а между тем русские отличаются большим любопытством, то нас окружила толпа зрителей, относившихся к нам, однако, не особенно дружелюбно и уже при нашем появлении встретивших нас от мала до велика обычным приветствием: «Шельма француз! французу капут!!» и т. д. Раньше проходивший транспорт они даже забросали камнями и грязью.

Накормив здесь лошадей, мы поехали дальше в Вымоту, очень большое село. Здесь нам отвели хорошее, чистое помещение, и хозяева оказались очень радушными людьми.

20 мая 1813 г. мы прибыли в Местикороб, местечко, где не было уже евреев, так как евреям запрещено жительство в России.

22-го прибыли в Карбовицы, 23-го, в плохую погоду, в местечко Семенотка. Здесь мы удобно разместились. Вечером некоторые офицеры пошли в сад русского генерала. Владельца не было дома; они застали только управляющего, порядочного человека, которому они рассказали о своем положении. Услыхав, что некоторые из нас играют на флейте, он сообщил о том молодой графине, дочери генерала; последняя, большая любительница музыки, пригласила офицеров устроить в саду маленький концерт. Мы последовали приглашению, играли сначала марши и арии, сочиненные нашим капельмейстером Тейсом. Собралось все лучшее общество города; управляющий позаботился об угощении; были поданы наливки, пиво, хлеб, мясо, сыр и т. д. Понемногу все развеселились, мы заиграли вальсы, и, наконец, начались оживленные танцы; хотя земля была довольно сырая, но этим никто не смущался, пока вечер не разлучил общество, расставшееся весело и в удовольствии. Это происшествие служило для нас потом долго темой оживленных бесед.

25 мая мы завтракали в городе Новгород-Северске на Десне. Нас поразило, что все дома в городе покривились и покосились. Каменные дома в таком положении непременно обваливались бы, но деревянные дома, где балки пригнаны друг к другу, стоят так уже много лет и еще очень крепки. Мы узнали, что городок и окрестности пострадали от бывшего когда-то давно землетрясения, и действительно, вокруг города мы видели несколько глубоких расщелин. Более подробных сведений мы не могли собрать, еще плохо понимая по-русски, а никто из жителей не говорил ни по-французски ни по-немецки. Жители обошлись с нами очень приветливо, убедившись в нашем печальном положении.

Приблизительно в четыре часа пополудни мы снова двинулись в путь и на следующей остановке, в деревне Сверсь, любовались живописным видом берегов Десны.

26 мая 1813 г. мы ночевали в Чернявском, большом селе, 28-го проехали через местечко Зевист, где отдохнули, а на ночлег поехали дальше в другую деревню. Жара все усиливалась; кроме того, нам приходилось сильно страдать от пыли, так как мы совершали большие переходы.

29 мая мы прибыли в Севск, где нагнали несколько транспортов пленных, выступивших раньше нас из Минска. Нам отвели плохое помешение; жители отличались большой грубостью и осыпали нас насмешками и бранью.

Саксонским офицерам и солдатам было объявлено здесь об освобождении из плена, так как Саксония присоединилась к союзу держав. В соборе было торжественное богослужение, и все пленные получили приглашение на нем присутствовать. Человек тридцать певчих составляли прекрасный хор; потом священник прочел об освобождении саксонцев (на русском языке, чего мы, конечно, не поняли и нам об этом повторили еще раз). Затем епископ, в праздничном облачении, произнес речь и пожелал счастливого пути освобожденным, после того опять запел хор, а епископ обошел всех и кадил так, что мы чуть не задохлись. В заключение он пожелал на французском языке скорого освобождения тем, кто оставались еще в плену, чего, однако, пришлось еще долго ждать. Жители после того стали относиться к нам лучше, а мы все начали выдавать себя за саксонцев.