Николай Коняев - Алексей Кулаковский

Всего в 15 километрах от юрты-балагана Собакиных находилась Николаевская церковь. 9 апреля 1877 года священник Василий Попов и дьячок Филарет Попов крестили в этой церкви младенца, совершившего еще в чреве матери свое первое путешествие.

Имя ему нарекли Алексей. Восприемником при крещении был родной дядя мальчика, уроженец Тыарасинского наслега Петр Собакин.

Факт крещения подтверждает семейную версию о рождении Алексея Елисеевича Кулаковского в местечке Харамаайы Тыарасинского наслега. Если бы Алексей родился в Учае, скорее всего его и окрестили бы в Ытык-Кельской Преображенской церкви, находящейся намного ближе к Учаю, чем Тааттинский храм.

После крещения родители оставили маленького Алексея у деда и бабушки в Тыарасинском наслеге. Здесь он и воспитывался до девятилетнего возраста.

С чем было связано удаление ребенка из родительской семьи, мы не знаем.

Но очевидно, что материальная сторона играла тут не самую главную роль. Алексей был всего лишь третьим ребенком, и старшие брат и сестра (12 и 13 лет) вполне могли присматривать за младшим братом.

Скорее всего, дело связано с таинственными обстоятельствами его рождения. Передавая Алексея на воспитание дедушке и бабушке, удаляя его от себя, родители стремились перехитрить те темные силы, которые были вовлечены в процесс его рождения и могли каким-то образом претендовать на него.

В юрте деда и бабушки Собакиных, стоящей на берегу реки Таатты [15] Юрта эта, хотя в советские годы и стоял тут скот, сохранилась до наших дней. Уцелела даже полка, на которой стояли у Собакиных иконы. , маленького Алексея окружал такой же веками отстоявшийся якутский быт, как и в семье родителей.

Много времени воспитанию внука уделяла бабушка, Ирина Дмитриевна Собакина. Долгими зимними ночами рассказывала она внуку сказки.

Здесь услышал он впервые и олонхо… [16] Олонхо — самый крупный эпический жанр якутского фольклора. Главное содержание олонхо составляют героические подвиги богатырей в эпическую эпоху «распрей» и «битв». События эти развертываются в пространстве трех мифологических миров — Верхнего, Среднего и Нижнего. По сюжетной теме олонхо можно разделить на три типовые группы: а) олонхо с более ранними типами сюжетов о заселении Среднего мира потомками божеств айыы, от которых пошло племя ураанхай Саха; б) олонхо о родоначальниках племени, предназначенных божествами быть прародителями ураанхай саха. Герой совершает героический поход за невестой, которую добывает, побеждая соперников в богатырском единоборстве; в) олонхо о защитниках племени с главным героем Ньургуном Бооту-ром или Мюльдю Бёгё.

Известно, что в юрте Собакиных часто бывали и знаменитые олонхосуты [17] Олонхосут — мастер словесного искусства, обладающий свободной поэтической импровизацией, техникой горлового пения «кылысах», которая представляет собой уникальный феномен горлового пения якутов. Олонхосуты держат в своей памяти десятки тысяч стихотворных строк. Песни в олонхо представляют собой прямую речь персонажей и исполняются олонхосутом в том стиле, которого требует происхождение героя олонхо. Таатта стала в конце XIX–XX веке своеобразной «школой» скази-тельства со своими традициями. Начало тааттинской эпической традиции положили легендарные олонхосуты Логуй, Кээмпэс, Килээмпир. Их традиции продолжили И. В. Винокуров-Табахыров, Н. Малгина, К. Г. Оросин. И. Винокуров-Табахыров, Н. Малгин, А. Татаринов и маленькому Алексею Кулаковскому посчастливилось слушать их.

«Я увлекаюсь одной поэзией, а следовательно и формой, в которой она облекается для своего выражения, то есть якутскими сказками и песнями, — писал он составителю «Словаря якутского языка» Э. К. Пекарскому. — Будучи малолетним, я целые ночи просиживал «под челюстями» сказочника, слушая его сказки, легенды и остуоруй [18] Сказки. ».

Из воспоминаний народных якутских писателей Д. К. Сивцева-Суоруна Омоллоона, П. А. Ойунского, В. С. Яковлева-Далана известно, что вечера для олонхосутов проводились как большие праздники и к моменту начала исполнения олонхо, окружающие спешили завершить домашние работы и рассаживались вокруг олонхосута, устроившегося на табуретке около камелька.

Вначале импровизатор без усталости говорил скороговорками, горловым пением вводил слушателей в единое с ним психологическое состояние.

И как будто распахивались стены юрты и слушатели «летели» по трем мирам олонхо. Используя различные тембры голоса, темпы, умело переходя от мужского голоса к женскому, талантливый олонхосут раскрывал древнюю историю народа, его веру, религию, мировоззрение.