Павел Вощанов - Ельцин как наваждение [Записки политического проходимца]

– Вы когда назад?

– Хотим рано утром, еще до рассвета.

– Я дам машину ГАИ. Будет сопровождать вас до вашего блокпоста. Что б на этот раз без эксцессов.

«До вашегоблокпоста» – похоже, он уже поделил свой мир на русский и чеченский, на «ваш» и «наш». А может, и всегда жил в таком раздвоенном мире. Чеченец, ставший военным летчиком только лишь потому, что при поступлении в училище в графе «национальность» написал осетин. Последний – тринадцатый в семье! – ребенок, родившийся в родовом селе Ялхорой, из которого в 44-м выселили жителей, всех до единого. Единственный в семье, кого воочию не увидели дед и бабушка, заживо сожженные в том же 44-м году. Покуда был маленьким, не понимал многие «почему» в своей жизни. Почему Казахстан? Почему постоянное безденежье? Почему частые переезды с квартиры на квартиру? Почему отношение окружающих иной раз хуже, чем к «врагам народа»? У него, как у каждого чеченца, имеется свой счет к Советской власти. Но, кажется, из всех возможных вариантов генерал признает только один способ его оплаты – кровью.

…Грозненское пристанище Звиада Гамсахурдиа. Небольшая гостиная. Стол, накрытый согласно всем канонам национального празднества. На несколько часов Манана Гамсахурдиа перенесла нас в Грузию, да будет благословен каждый ее дом! Хозяин жестом приглашает рассаживаться:

– Грузинского вина предложить не могу, но коньяк будем пить грузинский.

Сначала выпиваем (понятное дело, стоя и до дна) за встречу. Потом, двумя раздельными тостами (разумеется, также стоя и до дна) – за Грузию и Россию. А затем Звиад Константинович рассказывает про то, как он, преследуемый «хитрым лисом» Шеварднадзе, бежал сначала в Баку, а оттуда в Ереван. И как президент Чечни послал за ним самолет. И что сейчас мы сидим в доме, принадлежащем Джохару Мусаевичу Дудаеву. С ужасом жду завершения героической повести – не приведи Господь, Гамсахурдиа предложит выпить за Дудаева, пусть даже не стоя и не до дна! По лицу Веденяпина вижу, что у того аналогичные мысли: ни за что! К счастью, тема разговора меняется, мы вспоминаем общих друзей, которых сейчас нет с нами, и в связи с этим рождается тост: за то, что мы, несмотря ни на что, вместе, и за дружбу! По традиции, его произносит Гурам, сопроводив собственные мысли своими любимыми стихами Расула Гамзатова. Не грузин, но «тоже очень наш человек»!

Расходимся около двух часов ночи, когда времени на сон почти не остается. Гурам ночует в доме у Гамсахурдиа, нас с Веденяпиным на милицейской машине отвозят на какие-то гостевые квартиры. Его – на одну, меня – на другую, и почему-то обе в разных районах города. По пути заводим с ментами разговор об их сегодняшнем житье-бытье. Оба, как по команде, вздыхают:

– Какая тут жизнь! Бежать отсюда надо.

– Чего вдруг?

– Бандиты власть взяли. Бандитам служим.

Смотрю на сидящих спереди милиционеров: может, русские ребята? Нет, чистопородные кавказцы. Стало быть, не все здесь так единодушно и благостно, как рассказывали сегодня Дудаев с Гамсахурдиа.

– В пять утра будем стоять у подъезда, не задерживайтесь, – милиционеры пожимают мне руку. – Нам надо, пока эта бандота не проснулась, довести вас до нашего блокпоста.

Про себя отмечаю: до нашего. Все-таки до нашего!

…В Элисте меня поджидает страшная весть – вчера умер Алексей Иванович Аджубей. Мысль: «Что же теперь делать с книгой Дудаева, через кого ее передать неизвестному адресату?» – последняя в череде нахлынувших горестных чувств.

И все же досадно было бы не довести дело до конца. И не потому, что потратили на него немало времени, сил и нервов. Результат превзошел все ожидания – вот что важно! Подарок Дудаева может стать хорошей зацепкой для начала диалога о примирении и согласии. Джохар еще не окончательно потерян для этого. Небольшой, почти нереальный, но все же есть шанс вернуть его в конституционное поле. Главное, что на нем пока нет русской крови. Пока нет! Хотя, насколько я смог почувствовать внутренний мир этого человека, он к ней уже морально подготовился.

Перебираю в уме все возможные варианты, пытаясь вычислить безымянного «человека из Кремля», который, со слов Аджубея, заказал мне визит к Дудаеву, и не нахожу ответа. Значит, надо искать в окружении Ельцина того, кто вхож к нему и не побоится, передав книгу с дарственной надписью, откровенно поговорить о Дудаеве и чеченском урегулировании. Наверное, такие люди есть, но самый надежный ход – через Сергея Филатова, руководителя Администрации президента. В свое время я пересекался с ним в Кремле, но только пересекался, и не более того. Поэтому надо действовать не напрямую, а через кого-то, с кем и он, и я в дружеских отношениях.