Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

– Вот дурочка, – приговаривал Фрэнк. – Нельзя же быть такой доверчивой!

Минуло две недели. Любовное пламя начало понемногу затухать, Фрэнк и Лана всё чаще устраивали друг другу сцены ревности. Лана объявила, что не собирается рвать отношения с Тайроном Пауэром. Вдобавок ей шепнули, будто Фрэнк продолжает роман с Мэрилин Максвелл. Доказательств Лана представить не могла, но источник, по ее словам, был надежный (этим источником служила близкая подруга Ланы, Ава Гарднер, в то время – жена бывшего Ланиного мужа, музыканта Арти Шоу).

После очередной бурной сцены Фрэнк, несдержанный и непостоянный, бросил Лану. Как он заявил – навсегда. Да, таков был Фрэнк – моментально воспламенялся и столь же быстро остывал. Неудивительно, что Нэнси не принимала мужа всерьез. А что же Лана?

– Ты еще вернешься, – сказала она. Для нее уход любовника значил не более чем занавес в конце первого акта. – Никуда не денешься.

Скандал с Ланой Тернер нанес серьезный удар по имиджу Синатры. А с Ланы всё было как с гуся вода. Она появлялась с Фрэнком где только можно, не таясь – и это при живой жене!

Вспоминает Тед Хетчмен:

– Джордж Эванс собрал семейный совет в доме Синатры. Сам я тогда уже был партнером Эванса, возглавлял лос-анджелесское пиар-бюро. Меня тоже позвали. Присутствовали Долли и Марти, Нэнси и, конечно, сам Фрэнк. Родители и жена, а также мы с Джорждем уселись за кухонный стол и вперили в Синатру осуждающие взгляды.

Афера с Ланой зашла слишком далеко – так начал Джордж Эванс. Фрэнк заерзал на стуле, но промолчал. Джордж развивал мысль: Фрэнк, мол, вляпался в скандал, от которого не только его семья страдает. Нет, Фрэнк подвергается серьезному риску растерять симпатии поклонников. Синатра молчал.

– Что ты как воды в рот набрал! – взъярилась Долли и отвесила сыну подзатыльник. – Что за дьявол в тебя вселился? Нэнси – прекрасная жена, двоих детей тебе родила, терпит твои выходки. Хоть ее пожалей!

– Дай ты ему слово сказать, – произнес Марти.

Долли смерила мужа мрачным взглядом. Фрэнк начал мямлить нечто, отдаленно похожее на извинения.

– Заткнись! – крикнула Долли и снова ударила его, на сей раз по руке. Именно в это мгновение Нэнси осознала, что отношения с Фрэнком нужно разорвать. Однако ради его карьеры, а также ради святости брачных уз она решила дать мужу еще один шанс. Нэнси не плакала, глаза ее были абсолютно сухи. Она словно покорилась судьбе, словно решила до конца нести свой крест.

– Ладно, Нэнси. Раз ты так хочешь, я согласен, – пожал плечами Фрэнк.

Никаких следов раскаяния не было на его лице. Долли отвесила ему второй подзатыльник.

Фрэнк больше ничего не сказал. Он просто сидел, уставившись в одну точку. Годы спустя Тед Хетчмен так описывал состояние Фрэнка:

– Казалось, он изо всех сил старается что-нибудь почувствовать. Фрэнк хмурил лоб, тщась выжать из себя подобающую случаю эмоцию. Например, грусть. Или раскаяние. Или сожаление. Хоть что-нибудь. Тогда я вдруг понял: никаких эмоций он не испытывает. Его душа пуста.

Хетчмен утверждал, что до своих чувств Фрэнк просто не мог добраться.

– Да, он искал в себе некие переживания – но не находил. Потому что их не было. Наверное, Фрэнку в тот момент даже хотелось ощущать угрызения совести – а он ничего не ощущал. Хуже того, он и притвориться не мог.

Чем старше Фрэнк становился, тем явственнее проявлялась у него переменчивость настроения. Он бросался из одной крайности в другую. Апатия, во время которой Фрэнк вообще ничего не чувствовал (именно она обуяла Синатру в тот день); затем – депрессия, когда он бывал угрюм, погружен в самые мрачные мысли и охвачен тотальным недовольством собой; ярость, когда становился непредсказуем; наконец, гипертрофированное возбуждение, когда эмоции били через край. И никаких промежуточных стадий, никаких «оттенков серого». Вдобавок невозможно было угадать, от чего зависят эти состояния, какими внешними обстоятельствами они вызываются.

Современный врач скорее всего диагностировал бы у Синатры биполярное расстройство. На деле же единственный диагноз, когда-либо поставленный Фрэнку психиатром, был «маниакально-депрессивный синдром». К слову, тот же самый психиатр, доктор Ральф Гринсон, пользовал и Мэрилин Монро. О маниакально-депрессивном синдроме он заявил в пятидесятые годы. И не выписал Фрэнку никакого лекарства! А ведь Мэрилин он выписывал таблетки, которые, по мнению многих близких ей людей, и привели к кончине звезды.