Рэнди Тараборрелли - Фрэнк Синатра. «Я делал все по-своему» [litres]

Другой приятель детства, Джо Лисса, говорит:

– Тут что важно? Быть единственным ребенком в семье. Разница огромная! Фрэнку ни разу не пришлось делиться. Ни брата, ни сестры – всё ему одному доставалось. У него даже своя комната была. Никто из нас и половины того не имел, что имел Фрэнк. Не припомню, чтобы у кого-то из моих приятелей, как у Фрэнка, не было ни братьев, ни сестер. Фрэнк всегда носил новехонькие ботинки – мать ему покупала. У него имелась даже собственная кредитка в магазине готовой одежды! Да чего у него только не было!

Синатры и их соседи в Хобокене не скучали. Жаркими летними вечерами они устраивали посиделки с угощением. «На ура» шли отбивные котлеты, приготовленные Долли. Фрэнку нравилось играть в мяч, а уж когда дело касалось игры в шарики или тасовки бейсбольных карточек, равных ему не было. Чтобы развеяться, Фрэнк с приятелями отправлялся на поезде в «Филуху» (Филадельфию), где ел сандвичи, хотя точно такие же продавались в Хобокене. «Мне сандвич, только без лука», – говорил Фрэнк продавцу, опасаясь, что луковый запах изо рта помешает закадрить девчонку. Домой возвращались опять же на поезде, до отвала наевшись кексов, которые в те времена пекли и продавали только в Филадельфии.

Иногда Фрэнк катал приятелей на отцовском красном «Крайслере». Больше ни одна семья в округе машины не имела. Ребята отправлялись «на пляж» (в курортную зону на восточном побережье), в «Ланик-Сиди» (Атлантик-Сити) чтобы «прошвырнуться» (прогуляться по променаду).

Среди биографов почему-то принято рисовать отрочество Фрэнка Синатры мрачными красками, писать о Фрэнке как об одиноком, печальном мальчике. Это не совсем так. Правда, в старших классах Фрэнку не нравилось, учился он плохо, занятия прогуливал. Говорят, его исключили уже на сорок восьмой день обучения. Сомнительная информация. Сам Фрэнк утверждал, что продержался чуть дольше; школьные архивы точной даты не дают. (По словам дочери Фрэнка, Нэнси, его исключили из школы в выпускном классе.) В любом случае Фрэнк в один прекрасный день школу покинул – и наотрез отказался возвращаться. Марти и Долли были безутешны, но Фрэнк – истинный сын своих родителей – уже всё решил насчет своей жизни.

– Отца в семисотый раз вызвали к директору, – шутил впоследствии Фрэнк. – Директор и говорит: «Вот вам диплом, и чтоб это ваше исчадие ада больше не переступало порог нашей школы!»

Один семестр Фрэнк с грехом пополам проторчал в бизнес-школе Дрейка, а потом надумал поступить в Технологический колледж Стивенса – старейшее профессионально-техническое училище в США, крайне удачно расположенное в Хобокене. Тогда Фрэнком уже владела жажда петь профессионально. Обнаружив в комнате сына фотографии Бинга Кросби, Долли с ужасом узнала, что мальчик намерен стать артистом, а не инженером.

– И думать забудь, – заявила Долли.

Фрэнк принялся возражать:

– Мама, а вдруг пение – как раз то занятие, которое мне дается лучше всего?

– Откуда ты, сукин сын, знаешь, что тебе дается, а что не дается? – вскипела Долли. – Это тебе знать не положено. Это знаю я – твоя мать! Работать пойдешь как миленький. И больше чтоб я ни про какое пение не слышала!

Марти тоже не поддержал сына. Он всю жизнь зарабатывал тяжелым трудом, чтобы закрепиться в земле обетованной – la terra promessa – и достичь американской мечты. В пожарной части Марти Синатра, конечно, состояния не сколотил, но в целом был доволен. Как истинному сицилийцу, ему достаточно было отведать хорошей жизни, а потом уж от этого знания плясать. У сицилийцев есть выражение: «Fari vagnari u puzzi» – «обмакнуть клюв»; так еще отец Марти говаривал. Что-что, а эту малость наша свободная страна им позволить могла.

В 1932 году благодаря доходам от бара Долли и тому факту, что она давным-давно начала копить деньги «на черный день», Синатры смогли приобрести целый трехэтажный (плюс мансарда!) дом с четырьмя спальнями. Помещалось это чудо там же, в Хобокене, на Гарден-стрит, 841, и стоило тринадцать тысяч четыреста долларов – изрядную сумму по тем временам. Такие дома из-за трех этажей носили прозвище «Отец, Сын и Дух Святой». Словом, Синатры в очередной раз подняли свой жизненный уровень. Надо сказать, что их дом был одним из самых дорогих в графстве и соседствовал с себе подобными. К каждой парадной двери вели от боковой дорожки семь – десять цементных ступеней, имелся дополнительный вход – в погреб, где держали вино и уголь, а часто еще и оборудовали вторую кухню. Напротив дома находилась средняя школа Джозефа Ф. Брандта.