Евсей Яцовскис - Забвению не подлежит

Наша задача — подобрать надежных партизанских связных, обучить их правилам конспирации, договориться о паролях, тайниках для передачи корреспонденции. Вдали от районного центра, от крупных сел в надежных чащобах люди, готовившиеся к партизанской борьбе, рыли землянки, строили блиндажи, складские помещения, в которые скрытно доставляли боеприпасы, запасы продовольствия, обмундирование. Так как к этой работе нельзя было привлекать посторонних людей, всем участникам данной операции пришлось быть и землекопами, и грузчиками, и носильщиками. Намаялись изрядно!

В конце сентября в основном завершили работу, и я смог вернуться, к исполнению своих прямых обязанностей. Трогательным было прощание с новыми друзьями, о которых я узнал только то, что это всей душой преданные делу партии люди.

Фронт у Западной Двины в это время стабилизировался, и части дивизии вели лишь бои местного значения.

7 октября в штаб дивизии поступил приказ: оставить позиции по Западной Двине и отходить. Новый рубеж обороны намечен аж за Волгой, в ее верховье. Странный, непонятный приказ, думал я. Как это без боя, без единого выстрела уступить врагу солидную территорию — нам предстояло отойти на 80–90 километров.

Марш совершали только ночью, тщательно маскируя колонны. Автомашины шли с закрытыми фарами, и лишь узкая щелка пропускала луч синего света, еле освещавшего коротенький отрезок дороги.

В темноте увидели зарево: пылало Саблаго — железнодорожная станция. Ее подожгла вражеская авиация. Со станции Саблаго пути уходят на северо-восток через города Пёна и Осташков на Бологое, а другой путь почти прямо на восток через Селижарово и Кувшиново в древний русский город Торжок.

Подъезжаем к Волге. Где-то поблизости, немного севернее — ее истоки, поэтому здесь она не очень широка. На сооруженных саперами плотах переправляемся на восточный берег.

Полки дивизии занимают рубеж на восточном берегу Волги, к югу от села Ельцы. Кое-где находим уже подготовленные к обороне окопы, отрытые в полный профиль, добротные блиндажи в 3–4 наката, позиции для артиллерии и другие инженерные сооружения — благородный труд местного гражданского населения.

Мне было приказано обосноваться в большом селе Орешки Луковниковского района Калининской области.

Вместе с оперативными уполномоченными объездили окрестные деревни: Ильигоры, Шураевка, Гришкино… Задача все та же — привлечь местных жителей для оказания практической помощи военным чекистам в борьбе со шпионами и диверсантами.

Позднее нам стала известна причина поспешного отхода за Волгу. В начале октября гитлеровские войска с юго-запада прорвались в сторону Ржева, обошли левый фланг обороны 22-й армии, и над всей нашей группировкой нависла реальная угроза окружения.

Наше командование своевременно разгадало замысел противника и умелым маневром отвело наши войска за Волгу.

Так что ничего странного в этом приказе не было — мы просто были плохо осведомлены о ситуации, сложившейся на фронте.

В эти дни я получил открытку от Казиса Тринкунаса — школьного товарища моего брата Александра. Из письма брата он узнал мой адрес и написал несколько слов. Как я понял по его намеку — воевал он где-то рядом.

Это было единственное письмо, полученное мною от К. Тринкунаса. В ответ несколько раз ему писал, но больше вестей от него так и не дождался. Лишь после войны узнал, что он служил в разведотделе соседней 29-й армии Калининского фронта и воевал в то время южнее 22-й армии.

Вечером 22 апреля 1942 года руководимая майором К. Тринкунасом группа «Мститель» из шести советских разведчиков поднялась на четырехмоторном бомбардировщике с прифронтового аэродрома, и воздушный корабль взял курс на запад, в Литву. В полночь разведчики на парашютах приземлились в Укмергском уезде, и на следующий день радиоцентр партизанского штаба вблизи Москвы принял первую радиограмму Казиса. Однако вскоре связь прервалась, и долгое время о группе ничего не было известно. Ее считали без вести пропавшей. После освобождения Литвы из обнаруженных немецких архивных документов выяснилось, что в июне того же года фашистам через предателя удалось установить местонахождение Казиса и его товарищей в Каунасе. Гитлеровцы окружили дом. Завязался бой, который длился два часа. Силы были неравные. Из обгоревшего дома извлекли труп Стасиса Кятурки — участника группы Казиса. На следующий день гестаповцы обнаружили Казиса без сознания в канализационном колодце: «…голова опущена на грудь. Волосы и брови обгорели. Левая рука обмотана лоскутами белья, пропитанными кровью. В правой зажат пистолет. Обойма пустая. Сражался до последнего патрона…» [2] Говорит Вильнюс, 1967, 14 дек. (на литовском языке).