Дональд Дэвис - Последний человек на Луне

В 00:33 «руки», удерживавшие ракету, отпустили ее, и «Сатурн» зашевелился, балансируя на блестящем огненном шаре, который вырос до размера атомной бомбы. От этого захватывало дух – ничто во всей космической программе не могло сравниться с нашим ночным запуском. «Часы пошли», – сказал я Центру управления. «Тяга хороша у всех пяти двигателей», – ответил капком. Музыкой отозвались его слова в моих ушах. Мы на дороге!

Вибрация покачнула башню и встряхнула нас, когда большая ракета ожила. Инферно нарастало, всё грохотало, казалось, выходя из-под контроля. Но это было не так – я держал ее в руках. Пробужденный «Сатурн» теперь отвечал мне, летел туда, куда я хотел, и делал в точности то, что я требовал от ракеты. Я обладал силой, способной направить ее в небеса или прекратить полет. До того, как далеко внизу были подорваны болты, кто-то другой принимал решения, но сейчас я заправлял этим дрожащим и трепещущим чудовищем, и я радостно переживал каждый толчок, потому что пришла награда за мою авантюру с Диком. За все хорошее, плохое или худшее в течение тринадцати ближайших дней отвечаю я.

Мы шли вверх, прорываясь через перистые слои тумана, и это был прекрасный бросок в темноту. Через 20 секунд ракета начала поворот, и перегрузки стали вдавливать меня вниз, потому что она толкала меня вверх. Было время разговора с самим собой, пока мы неслись прочь от стартовой площадки, оставляя за собой жгучий хвост в полмили длиной и настолько яркий, что он осветил ночное небо от Северной Каролины до Кубы.

Ослепительный свет отразился от облаков и вошел в мое окно, раскрасив приборную доску ярко-красным. Все системы работали отлично, и Рон завопил «Оп-па!», в то время как Джек прокричал: «Мы идем вверх! Боже, о боже!» Я удивился. Реакция Рона была примерно такой, какую я и ожидал, но наш спокойный ученый с гарвардской закалкой, похоже, втихомолку пропихнул в «Аполлон-17» своего говорливого двойника, потому что этот деловитый геолог очевидно получал удовольствие.

Через две минуты и 40 секунд двигатели первой ступени закончили работу, и мы были поглощены огненным шаром, подобного которому я никогда не видел. Это был водоворот пламени, который подействовал на мою твердую уверенность в том, что мы не горим. Мы не горим. Это нормально. Ремни, удерживающие нас в креслах, натянулись, и нас мотало вперед и назад, с боку на бок, опять и опять.

Когда запустилась вторая ступень, люди на Земле увидели разделение как взрыв небольшой голубой звездочки, а мы рванули как на катапульте через этот зловещий огненный шар, набирая всё большую скорость. «Четыре минуты, и у нас тут всё штатно», – доложил я, и капком немедленно ответил: «Принято, Джин. Мы опросили всех в зале, вроде все в норме. Вы отлично выглядите, Джин. Прямо по линии».

Сброс башни САС едва различим днем, но у нас ее сорвало в ослепляющей вспышке света, словно был выброшен сигнальный флаг. Она снесла лобовой экран, который закрывал остальные окна. Теперь Рон и Джек могли видеть волшебство, разворачивающееся вокруг нас, и вскоре Джек начал трепать языком, как ребенок в цирке.

На отметке четыре с половиной минуты я передал: «Позвольте мне сказать вам, этот ночной запуск – то, на что стоит посмотреть». Мы мчались в испещренное звездами небо. Мы отбросили вторую ступень примерно через девять с половиной минут, а затем проскользнули на околоземную орбиту на третьей ступени менее чем через дюжину минут после старта. Столь же просто, как опуститься в любимое мягкое кресло.

Не составляло никакого труда следить за тем, что сияло столь же ярко, как полуденное солнце. Там, внизу, во Флориде, Барбара и Трейси смотрели, как мы отбываем с планеты, с маленького ее участка, окруженного водой. Когда ослепительно вспыхнули наши двигатели, стайки изумленных рыб выпрыгнули в воздух, зависли там на мгновенье, блестя серебристой чешуей, и нырнули, превратив воду в кипящую пену. Земля содрогнулась, и фальшивый дневной свет озарил пространство, но затем быстро вновь упала темнота. Это был не запуск, а мечта.

Моих девочек так много дней окружало так много народу, они были объектами столь пристального внимания, и теперь они приветствовали передышку, которую дал запуск. Через этот шум и пламя они чувствовали себя связанными с мужем и отцом, который уносился прочь от Земли в далеком корабле. И неважно, что происходило – мы были вместе. Трейси сказала, что она не боялась и ничуть не сомневалась, что я вернусь домой, но на самом деле маленькая Мисс Астронавт сжимала в руках эмблему «Аполлона-17» на своей серой юбке и плакала.