Елена Обоймина - Майя Плисецкая. Богиня русского балета

Дальше – больше: в 2000-е годы в продаже появился крем «Майя Плисецкая», якобы рекомендованный легендарной балериной людям с больными суставами. Сама Майя Михайловна узнала об этом средстве с ее именем и портретом совершенно случайно и была крайне обескуражена. А к появлению на свет очередной панацеи оказался причастен все тот же «Имперский Русский Балет» с его руководителем Гедиминасом Тарандой. Плисецкой, чьим именем воспользовались, разумеется, не перечислялось ни копейки. На ее требования прекратить выпуск крема никто не прореагировал, и даже в суде добиться справедливого решения получилось далеко не сразу – чудное время.

«А речь о том, что совесть иметь надо, – писала Майя Михайловна. – Хоть малую толику ее. Свое имя ставь на афиши. Свой портрет печатай. Свой крем выпускай… Свое факсимиле под рекомендациями помещай. Никаких денег мне не надо. В покое меня оставьте. Не предлагайте публике то, о чем понятия не имею. И зачем вы недоброкачественные постановки мною прикрываете? Если так громко протестую, негодую, как можно не прореагировать?».

Как бы то ни было, «Имперский Русский Балет» оказался единственным частным балетом, который, несмотря на сложности, выжил в труднейших условиях перестроечного периода. Не просто выжил, но и приобрел известность в России и во многих странах мира. Выступления этого коллектива увидели во многих странах, и конечно, немалое значение для успеха труппы имело знаковое имя Майи Плисецкой. Пройдет время, и в 2002 году «Имперский Русский Балет» станет организатором Первого Московского международного фестиваля балета «Гранд па».

– Чтоб сохранить неприкосновенными созданные образы, артист должен появляться перед публикой лишь на сцене, а не в частной жизни, – говорила великая русская балерина Анна Павлова.

Похоже, что Майя Плисецкая старалась следовать этому завету. Конечно, все знали о ее браке с композитором Родионом Щедриным – браке, вполне благополучном и даже счастливом. Остальное было тайной за семью печатями, и не потому ли ходило столько разговоров вокруг и около личной жизни знаменитой балерины? Да только разговоры эти так и остались на уровне «вокруг и около», ибо фактов-то никаких!

Правда, еще в 1970-е по Москве ходили упорные слухи, что брак знаменитой балерины и композитора исключительно бумажный, что «Плисецкая ни одного мальчика из кордебалета мимо себя не пропускает», что живут они с мужем раздельно – он на даче, она – в московской квартире.

– Она была настолько эмоциональным человеком, что ей требовалась подпитка, – туманно утверждала одна из коллег Плисецкой, причем даже не работавшая в Большом театре. – Для вдохновения. В балетных кругах, конечно, ее за такое поведение осуждали…

– Всегда и везде Майя Михайловна говорила, что, кроме супруга Родиона Щедрина, не замечает других мужчин, – рассуждала в интервью «Экспресс-газете» другая балерина и актриса. – А на самом деле романы у нее были, начиная с Роберта Кеннеди и заканчивая одним моим одноклассником по балетному училищу.

О себе и своем собственном романе с двоюродным братом Плисецкой любительница пооткровенничать скромно умолчала…

Надо отметить, что находились «знающие» все о Плисецкой и за рубежом. Например, немецкий журналист Норберт Кухинке, одно время работавший в СССР в качестве корреспондента журнала «Шпигель». Читатели могут помнить его по роли чудаковатого профессора Билла Хансена в фильме «Осенний марафон».

Кухинке написал книгу о жизни советской культурной элиты, где выложил многое, что ему было известно. В том числе и о знаменитой балерине. В беседе со своим коллегой из «Экспресс-газеты» Норберт озвучил следующее, свалив в кучу разные «факты».

– Знаете, живи она с молодости на Западе, сейчас была бы миллионершей. Плисецкая в то время не высказывалась публично по поводу советской системы, но она ее не принимала. Кстати, в своей книге я написал далеко не все. Туда, к примеру, не вошло, что Майя была сексуально ориентированной женщиной (??? – Авт .). Об этом знали, но не говорили. У Плисецкой было много романов – от водителей до кинорежиссеров. Родион Щедрин закрывал на все глаза, лишь бы жена оставалась довольна.

Видимо, это о книге Норберта Кухинке столь зло и пренебрежительно писала Майя Михайловна?

«Бредни западного журналиста, накатавшего пухлую книжицу о невеселой советской жизни, где – мимоходом ни разу ни меня, ни Щедрина вблизи не встретивши, – с чьей-то грязной завидущей клеветнической пасти наболтавшего, что мы питаемся кремлевскими пайками и яствами: клевета. Плисецкая и Щедрин даже адреса этого райского учреждения не ведали. Свои “кремлевские пайки” мы покупали на московских рынках. Да кое-когда что перепадало в буфете Большого театра. Сказать завистнику, сальеришке, что Плисецкая плохо танцует, что Щедрин музыку пишет плохо – ненадежно: посмотрят, послушают – еще разуверятся, поймут, что мелконькая клевета это да зависть. А про пайки услышат, про истеблишмент – навострят свои заполитизированные ушки, на черное-белое вмиг все разделят, на семь пар чистых, семь пар нечистых – все так хорошо, удобно, складно по двум полочкам раскладывается: после телячьих ножек с отварной спаржей, запитых бутылкой доброго бургундского. Я, леди и джентльмены, известный советолог, просвещенный специалист по России (а сам-то провел в России каких-то несколько месяцев, по-русски ни слова не говорит, что надули в уши у клеветника на дому между борщом и котлетами по-киевски, в книжицу свою и тиснет)» (Майя Плисецкая. Тринадцать лет спустя).