Александр Карцев - Неизвестная война. Записки военного разведчика

Для Сергея Карпова все происходящее стало большой новостью. Переход Исмада на сторону народной власти был слишком неожиданным. Тем более что кроме запрета на открытие огня в направлении этого кишлака больше ничего не изменилось. Люди Исмада все так же продолжали выходить на «баграмку» (дорогу Кабул — Баграмский перекресток) и обстреливать наши колонны. Для них мирный договор ничего не значил.

Двадцать первого февраля с командного пункта батальона предали приказ «семьсот двадцать первого» (комбата) об усилении бдительности. Оказывается, на двадцать пятой заставе пропал Радик Махмудов, командир взвода с минометной батареи. Вышел после обеда в дукан и не вернулся. Труп Радика нашли только утром. Двадцать пятая застава находилась довольно далеко от Нари-Калана, но Сергей почему-то сразу же подумал об Исмаде. Тому были причины. Через три дня люди Исмада обстреляли бензовоз, шедший на девятую сторожевую заставу. Лишь чудом обошлось без жертв. На просьбу Сергея обработать виноградник, из которого велась стрельба, огнем из миномета комбат устроил ему настоящий разнос. Виноградник примыкал к теперь уже «мирному» кишлаку. А еще через два дня из Нари-Калана ракетой был сбит наш штурмовик Су-25. Летчик катапультировался. Прикинув в уме место его возможного приземления, Сергей поставил задачи танкистам и минометчикам по организации заградительного огня на случай, если там появятся духи. А сам на боевой машине пехоты с несколькими бойцами устремился на выручку летчику.

Можно было особенно не спешить. Летчика явно относило ветром к девятой сторожевой заставе. И в этот момент к нему потянулись тоненькие ниточки трассирующих пуль. Стреляли со всех сторон. Из духовских укрепрайонов и «мирных» кишлаков, из непримиримых банд и договорных отрядов. Казалось, что стреляли из каждого дома и каждой крепости. Стреляли из карабинов, автоматов, ручных пулеметов и даже из двух ДШК. И самый плотный огонь по летчику велся из Нари-Калана.

Этот кишлак находился ближе остальных к месту предполагаемого приземления летчика. И, видимо, поняв, что живым захватить его не получится, духи решили, что и жить летчику тогда совсем необязательно.

В первое мгновение Сергей просто растерялся от неожиданности. Никогда он не мог и подумать, что в кишлаках так много оружия. И о том, что духи настолько обнаглеют, что откроют огонь по летчику среди белого дня. Под дулом танка и угрозой минометного обстрела. При непременном возмездии со стороны дивизионной артиллерии и авиации. Но самое страшное заключалось в том, что Сергей не мог подавить все эти огневые точки. Их было слишком много. Слишком. И он ничем не мог помочь летчику. Не мог даже вызвать огонь на себя.

Он доложил по радиостанции о происходящем на КП батальона. Запросил огонь дивизионной артиллерии по нескольким квадратам. Но комбат ответил, чтобы он вытаскивал летчика. И что артиллерия по этому району работать не будет. Словно услышав это, парашют летчика безвольно обвис. Он сложился в длинное полотнище, и летчик камнем устремился к земле. Видно, огонь с земли был настолько плотным, что парашют разорвало в клочья. И его купол больше не мог удерживать вес летчика.

Летчик упал буквально в нескольких метрах от девятой заставы. БМП Сергея остановилась в паре шагов от него. И закрыла его своим корпусом от ближайших домов Нари-Калана. Бойцы привычно заняли круговую оборону. Они ждали команды на открытие огня либо нападения духов. Но ни того, ни другого не последовало. Огонь, который вели духи, стих словно по мановению волшебной палочки.

Сергей спрыгнул с брони. Краем глаза он видел, как командир девятой заставы Валера Плахотский отдает необходимые указания наводчикам-операторам боевых машин пехоты своего взвода. А несколько человек от заставы бегут в его сторону. Но все это было как в тумане. Взгляд Сергея был прикован к тому, что еще несколько минут назад было живым человеком. К тому, что еще несколько минут тому назад любило, мечтало, надеялось.

То, что сейчас лежало рядом с Сергеем, практически ничем не напоминало тело человека. Нужно было давать команду бойцам, чтобы они собирали останки на плащ-палатку. И уезжать. Не стоило лишний раз дразнить духов. И маячить перед их стволами. Но Сергей стоял и молчал. Молчал целую вечность. Он ненавидел себя в эти минуты за то, что не смог спасти летчика. Но не мог сказать ни слова. Он сжимал кулаки. А по щекам у него текли слезы. Он плакал от бессилия.