Георгий Зимин - Истребители

Танкистам мы очень обрадовались. Вскоре, правда, выяснилось, что слухи о силе корпуса были крепко преувеличены: был это даже не корпус, а сборная группа, состоявшая из мотоциклетного полка (150 мотоциклов) с одним (!) танком Т-34 и пешим отрядом артучилища. Впоследствии хоть и небольшое количество танков, но все-таки в распоряжение Д. Д. Лелюшенко поступило, и танковые части дрались самоотверженно. Но все же удержать такими силами стальные армады гитлеровцев до подхода резервов было невозможно.

Вскоре после того как фронт был прорван, немецкие танки вышли к окраине Орла.

В тот день мы должны были перебазироваться на запасной аэродром Отрада севернее Орла. Однако высланная туда группа техников донесла, что никаких тыловых частей на аэродроме нет, он покинут и вести с него боевую работу невозможно. Сверху было приказано перебазироваться в Мценск. Перебазирование проходило в ходе боевых действий: взлетали со своего аэродрома на штурмовку, а производили посадку в Мценске. Так начали мы очередной боевой день.

Мое звено вылетало в тот день первым. Возвращаясь с задания, я заметил, что вражеских танков в непосредственной близости от Орловского аэродрома нет. С него, как обычно, в порядке очередности взлетали звенья, поэтому я приземлился и со всем звеном отрулил на юго-восточную окраину летного поля, где техники начали заправку наших машин. Летчики самолетов не покидали.

Сзади нас, метрах в трехстах, по самой окраине аэродрома проходила железная дорога. Заправка близилась к завершению. Мы видели, как на боевое задание взлетело последнее звено полка. На аэродроме оставалось только наше звено, когда на насыпь и полотно железной дороги вышли сразу три фашистских танка и открыли огонь по аэродрому.

Первые снаряды со свистом пролетели над нами и разорвались впереди на летном поле. Я невольно втянул [52] голову в плечи, скомандовал «От винта!» и запустил двигатель. То же сделали и мои подчиненные.

Говорят, чудес не бывает. Бывают. Мы взлетели под прицельным огнем, не выбирая курса, и ни один из нас не угодил в воронку. Это можно считать чудом. Когда я вспоминаю этот взлет, мне и по сей день становится неуютно.

Мы пошли на Мценск и вскоре увидели безотрадную картину. Мценский аэродром, занимавший площадь каких-нибудь полтора квадратных километра, был забит самолетами различных типов, которые стояли по периметру поля в несколько рядов. Оказалось, что сюда перебазировались почти все полки ВВС фронта, которые в связи с быстрым продвижением противника лишились своих передовых аэродромов. Сразу подумалось: один массированный налет вражеских бомбардировщиков — и большая часть авиации фронта перестанет существовать.

Выбирать что-то другое, однако, не приходилось.

Зарулив куда указывал дежурный, я понял, что самолеты нашего полка разбросаны по всему аэродрому и сосредоточить их в каком-то одном секторе невозможно: все перемешано, свободной площадки нет. Вторая моя забота (ее уже можно было считать приобретенным рефлексом) была о том, чтобы заправиться горючим и пополнить боезапас. Это тоже оказалось невозможным, так как аэродромные службы были не в состоянии обеспечить такое количество машин. Печальную картину на аэродроме довершала полная неразбериха: смешались офицеры разных частей и рангов, никто никого не слушал и не слышал, командиры полков были озабочены тем же, чем и я. В этой ситуации я был за командира, так как Ф. И. Шинкаренко остался в Орле и контролировал исполнение приказа об уничтожении объектов, а также руководил эвакуацией инженерно-технического состава полка.

Нужны были срочные меры, чтобы обеспечить хотя бы минимальную безопасность полка.

Самолеты все прибывали и прибывали, на аэродроме творилось что-то невообразимое. Беспорядочно разъезжали отдельные бензозаправщики. Завидев его, сразу несколько летчиков вскакивали на подножки машины и требовали, чтобы в первую очередь был заправлен самолет каждого из них. Водители были растеряны. Я по-прежнему думал о том, что, если гитлеровцы налетят, аэродром защищать некому. Приказал своим летчикам, [53] чтобы они любыми способами добились заправки самолетов и чтобы у моей машины от каждого звена был представитель. Другого способа оповестить всех, если будет какое-то распоряжение, не было.

Если бы немцы в тот день нас не бомбили, это было бы чудом. Но слишком много чудес в один день не бывает. Скоро на высоте примерно пять тысяч метров появились два звена Хе-111, и на аэродром посыпались бомбы. Несколько самолетов вспыхнуло. Некоторые машины взрывались. Как я и предполагал, никто не вылетел на отражение налета, хотя в такой обстановке первое, о чем должен был бы позаботиться старший командир на аэродроме, это выделить два-три дежурных звена и держать их в боевой готовности.