Екатерина Матвеева - История одной зэчки

В один прекрасный день я расскажу вам о Воркуте, о 2-м Кирпичном, о Безымянке, где уголовники забивали лопатами в талую глину доходяг и обессилевших пленных, а начальство знало и молчало: выбраковывали нерабочую силу. Не забуду рассказать и то, что шепотом, под великим секретом, мне поведала Антонина Коза: о леденящих душу расстрелах, которыми руководил оборотень по имени Кашкетин, и то, что рассказал мне Валек, о расстрелах уже после смерти Сталина, когда по вине Генерального прокурора СССР Руденко, были расстреляны больше полусотни заключенных на 29-й шахте Воркуты». Но понимала, еще не время, они еще напуганы говорить вслух.

Чуть позже она вышла с Трефом. В телефонной будке трубка была срезана «под корень». Будущие зеки забавлялись, срезая трубки, или просто, — били стекла. Пришлось поискать «здоровый» автомат. Валя, видимо, ждала звонок и сразу же сняла трубку.

— Подходи через час на прежнее место!

— Как там? — спросила Валя.

— Порядок! Тепло волнуйтесь, подробности письмом! — Надя засмеялась и шлепнула трубку на рычаг.

Погуляв еще, для приличия, с Трефом, она пошла домой и собрала свой чемодан, купленный ею в ГУМе перед поездкой в Сочи после того, когда она так удачно спела на экзамене и была переведена на второй курс. Зная Валину дотошную пунктуальность, вышла из дому чуть раньше, но уже Валя стояла, дожидаясь ее у афиши Большого театра, и внимательно читала репертуар на третью декаду ноября.

— Быстро шагаем в метро, здесь холодно стоять! — бросила, не останавливаясь, на ходу Надя.

Люди спешили на работу, потоком вливаясь в двери метро, и никому не было дела до двух дамочек, остановившихся около телефонов-автоматов.

— Тетя согласна! — едва переведя дух, произнесла Надя. — Но пришлось просить тестя, чтоб дал машину после работы.

— Машину? Зачем? Разве не на поезде?

Зеленые глаза Вольтраут смотрели настороженно, с недоверием, как показалось Наде.

— Шофер повезет тетю Варю одну, а мы с Валерием Михайловичем едем поездом, четырнадцать пять. Они будут на месте раньше нас, поезд идет почти со всеми остановками.

— Почему такие изменения?

— Тетка совсем было отказалась ехать, нога разболелась, говорит: «Нога пройдет, тогда поеду», а на машине согласилась.

— Спасибо, Надя! А шофер с ним не встретится? — осторожно спросила Вольтраут.

— Думаю, что нет, Митя поспешит обратно! А что тут такого, если и встретятся?

— Ничего! Тебе бы не было неприятности. Увидит Валерия, что подумает?

Надя недобро усмехнулась:

— Жена Цезаря вне подозрения, — и быстро добавила: — Иди, лови своего зека и скажи ему так: пусть садится в третий, от головы, вагон, и на левую сторону. Запомнила? И не беспокойся, все будет, как задумали!

— Надеюсь! — сдерживая волнение, одними губами тихо прошептала Вольтраут.

— Да, вот еще! — вспомнила Надя. — Какие у него документы? Паспорт? Справка об освобождении?

— Зачем ему справка? У него чистые документы. Разумеется, паспорт, трудовая книжка…

— Военный билет? — чуть не вскрикнула Надя.

— Нет, он не военный, он инженер-нефтяник из Азербайджана.

«Слава Богу, не Клондайка», — успокоилась Надя. — Скажи ему вот еще что: как сойдет с поезда, пусть идет за мной следом, но сразу не подходит. Четырнадцать пять, не забудь! Все поняла?

— Все! Я на вас надеюсь, Надя! Вот, возьмите для своей тети. — Она достала из сумочки небольшой пакет в газетной обертке.

— Что это? — отшатнулась Надя.

— Деньги за прописку.

«Нельзя не брать, она может заподозрить неладное», — сообразила Надя, засовывая сверток в свою сумку.

— Сейчас же поеду отвезу ей. Валя протянула руку:

— Ну, с Богом!

— Прожили мы с тобой бок о бок, а я и не подозревала, что ты можешь кого-то любить, — сказала усмехнувшись Надя, не замечая протянутой руки.

Валя помрачнела, рука ее безжизненно опустилась.

— Вам этого не понять, — произнесла она вполголоса. — Это как горб, когда не хочешь, а все носишь на себе. Кроме любви, существует еще чувство товарища, долга, чувство плеча.

Прощаясь, она сказала:

— Я обязательно буду в мае и заберу его, у меня есть договоренность с Брюстером.

— А нужен он тебе там? — с сомненьем спросила Надя. — Ты же говорила, что твой муж…

— Нет, нет! — торопливо перебила ее Вольтраут. — Это вопрос решенный, он здесь оставаться не может.

«Не останется! — угрюмо подумала Надя. — Чувство долга у меня тоже есть!»

— Ну, прощайте! — еще раз протянула руку Вольтраут. — Кто знает, когда свидимся. Я выполню условие, не позвоню.