Дмитрий Зубов: Борис Немцов. Слишком неизвестный человек. Отповедь бунтарю

Потом, когда я уже победил, я спросил одного босса, зачем они сделали такую глупость, зачем было одиннадцать коммунистов выдвигать против меня. Он наивно ответил:

– Если не понравился бы один из них, то мог понравиться другой. Или третий. Главная задача была, чтобы ты никому не понравился».

Однако «боссы» сильно ошиблись! Молодой, красиво говорящий физик, борец с атомной станцией просто не мог не вызвать симпатии у народа. А тот факт, что Немцова всячески охаивали и препятствовали его выступлениям, только прибавлял ему популярности. Ах так?! Решаете за нас всё! А мы вот назло за этого лохматого парня пойдем голосовать! С этой особенностью своих земляков Борис Ефимович потом сам неоднократно столкнется, когда уже будучи губернатором и вице-премьером будет «пропихивать» на пост мэра Нижнего Новгорода «своих» людей. «Мне было очень трудно встречаться с людьми, – сетовал Немцов. – Многие руководители предприятий просто не допускали моих встреч с народом. Например, тогдашний директор автозавода долго не впускал меня на территорию предприятия, и мне пришлось проехать туда нелегальным образом. В кузове грузовика. А когда я приехал на встречу на Автозаводскую ТЭЦ, собравшимся объявили, что все будут немедленно отправлены на уборку территории. В наказание. В нерабочее время. На целую неделю». Характерно, что Немцов, позиционировавший себя интеллигентом, избирался не в нагорной части города, считавшейся местом жительства советской элиты и интеллигенции, и даже не в Сормове, славном своими революционными и судостроительными традициями, а на Автозаводе! Фактически отдельном городе в городе, всегда жившем по своим правилам и где настоящим начальником фактически был не первый секретарь райкома, а директор ГАЗа [2]. Смелость? Или веселое хулиганство?

Немцов в итоге победил и вскоре впервые оказался в Москве. Не физически, а политически, разумеется. И тут же попал в самую гущу событий, ускоривших крах советского строя. Избранный съезд начал работу 16 мая с избрания народного депутата РСФСР Бориса Ельцина председателем Верховного Совета. А 12 июня парламент принял Декларацию о государственном суверенитете (впоследствии эта дата будет названа Днем независимости). В этот же период Немцов познакомился с Ельциным. Сам он описывал это событие так: «Депутаты съехались в Москву на первое заседание Верховного Совета РСФСР, и Ельцин пригласил на встречу тех, кто победил под демократическими лозунгами. Собрались. Ельцин зашел, увидел меня, молодого парня (а мне тогда было 30 лет), и с ходу говорит: „Вы из Нижнего Новгорода? У вас есть какие-нибудь идеи, как нам обустроить Россию?“ Меня это удивило. Он несколько часов сидел и слушал нас, совсем молодых людей, неоперившихся, практически ничего не комментируя и только что-то записывая. И это не был аттракцион по внимательному прослушиванию разговоров начинающих политиков, это был заинтересованный, важный разговор».

Уже тогда Немцов понравился Ельцину своими красивыми речами, а Ельцин восхитил Немцова своим «смелым» поведением. Мол, что бы ни делал будущий президент России, все это «соответствовало запросам общества». И перечислил: падал с моста в реку, ездил в трамвае, ходил по районным поликлиникам. А именно этого, по мнению Бориса Ефимовича, в тот период и ждало общество от своего лидера. Герой, не похожий на импозантных и «скучных» партийных боссов советского периода!

О работе Немцова в качестве депутата, как и о его учебе в школе, известно немногое. Сам он описывал тогдашний российский парламент как сборище хулиганов. «Парламент представлял почти весь политический и общественный спектр того времени: огромная фракция классических коммунистов, чуть меньше – фракция коммунистов, которые за демократию, отдельная фракция – „Демократическая Россия“, еще какие-то националистические группы, – вспоминал он. – По каждому вопросу, по каждому законопроекту – бурные споры, скандалы, доходившие до мордобоя». Между делом 22 октября 1990 года был выполнен один из пунктов немцовской предвыборной программы. Первый заместитель председателя Верховного Совета РСФСР Руслан Хасбулатов подписал постановление о переименовании города Горький в Нижний Новгород.

15 августа 1991 года молодежь всей страны отмечала годовщину со дня смерти певца Виктора Цоя. Слова одной из песен кумира «Перемен требуют наши сердца» на редкость точно отражали настроение населения страны, уставшего от серой и унылой совковой действительности. И перемены следовали одна за другой. Недавно избранный президент РСФСР Борис Ельцин подписал указ о департизации, согласно которому на заводах и в учреждениях ликвидировались парткомы и партячейки. В это же время в Нижнем Новгороде открылась Нижегородская товарно-фондовая биржа. Лексикон пополнился режущими слух буржуйскими терминами «брокер», «сделка», «торги», которые при советской власти после отмененного Сталиным НЭПа и представить было невозможно. Именно в историческом августе в карманах людей захрустели новые «полтинники» и 100-рублевые купюры образца 1991 года, главным отличием которых от привычных советских денег стало отсутствие профиля Ленина. А в свободную продажу только что поступили американские сигареты «Винстон» и «Мальборо». Как выглядят последние, большинство советских граждан знало только из комедии «Иван Васильевич меняет профессию», в которой вор Милославский пританцовывал в «царских палатах» под песню «Вдруг, как в сказке, скрипнула дверь…» с пачкой «Мальборо» в руке. Летом 1991 года также впервые зазвучали слова «безработица» и «безработные». Одним словом, социализм продолжал рушиться, плавно и мирно, без боя, сдавая свои позиции капитализму. Хотя государство по-прежнему называлось Советским Союзом, а над административными зданиями все еще развевались красные флаги. Казалось, советская власть просто мирно исчезнет сама собой…