Владимир Макеев - В море Травкин

Травкин сел у овального стола кают-компании, сделал записи о происшедшем за сутки и прошел в свою, располагавшуюся рядом каюту. Увидев, что кают-компания свободна, в нее зашли комсорг корабля Иван Васин, старший торпедист Александр Тарасенко и штурманский электрик Олег Баронов — готовить боевой листок. Он получился на славу: хорошо иллюстрированным, содержательным. Особенно понравилась командиру заметка моториста Ивана Никишина — его впечатления о бое.

Позже и Жолковский напишет о походе лодки:

Утром 3 марта радист доложил командиру радиограмму о новом конвое. Лодка легла на курс сближения с ним, расчеты штурмана и командира показывали, что встреча с противником должна произойти в 17 часов. Но ни в 17, ни в 20, ни в 22 часа вражеский конвой не был обнаружен. Видимо, он зашел в какую-то базу.

На другой день наблюдатели заметили сторожевой корабль. Такая цель не была заманчивой для Травкина. Торпеды следовало расходовать расчетливо, чтобы нанести противнику наибольший урон. Об этом думал командир «К-52», пропуская сторожевик. Но не только об этом. «Почему корабль идет на восток? Возможно, он встречает конвой? Тогда сторожевик и выведет нас к нему. Ведь штаб не дает никаких новых данных… Наверно, в сложившихся условиях больше ничего не придумаешь».

Лодка пошла за сторожевиком, а когда стемнело, всплыла. Травкин ни на минуту не покидал мостик. Вдруг корабль противника сбавил ход. «Не заметили ли на нем чего, ведь шум работы двигателей на море разносится далеко», — подумал капитан 3-го ранга. Он увидел, что на сторожевике открылась дверь каюты и свет, скользнув по палубе, упал на заблестевшие волны. «Значит, не заметили, — с удовлетворением подумал Иван Васильевич. — Иначе бы строже соблюдали светомаскировку».

Здесь предоставим слово человеку, который обнаружил этот сторожевой корабль и наблюдал за ним, сигнальщику Николаю Александровичу Шведенко, в характеристику которого, как отменного сигнальщика, не поверил Травкин, когда принимал «К-52»: «4 марта перед полуночью над морем стояла густая темнота. Радист Иван Горюнов доложил, что слышит переговоры по радио, но неприятельские корабли обнаружить не удалось.

Я продолжал всматриваться в темноту и в разрыве между полосками тумана на гребне волны увидел продолговатый силуэт транспорта размером со спичечную коробку. Доложил командиру. Он и сам обладал прекрасным зрением, но увидел судно, когда подошли поближе. Взглянув в мою сторону, он сказал:

— Ну и глазищи!

С этого момента он полностью убедился в правоте Шулакова, стал в сложных и ответственных ситуациях меня на мостик вызывать».

Вскоре Травкин увидел второй транспорт. Сторожевик действительно привел лодку к конвою. Обстановка для атаки была самой благоприятной. «Катюша» не обнаружена, транспорты неплохо просматривались в светлой части горизонта.

Иван Васильевич прильнул к прицелу. Когда цель и визирная нитка ночного прибора торпедной стрельбы совпали, скомандовал:

— Залп!

Через минуту над транспортом выше его мачт поднялся огненный столб, послышался сильный взрыв. Теперь надо было уходить. Срочно погрузились, и почти сразу же акустик сообщил о шуме винтов сторожевого корабля и подводной лодки. Травкин приказал повернуть на лодку и увеличить глубину погружения. Таким маневром он уже не раз уходил от вражеских кораблей. Сторожевик, видимо, знает, где своя лодка, вряд ли там будет бомбить. Фашистские подводники тоже не ожидают, что наша лодка пойдет «к черту в зубы»…

Так «К-52» сумела вырваться и ушла в более спокойный район — к банке Южная Средняя, чтобы перезарядить аппараты, подготовиться к новым боям. К боям ночным. Так получилось, что во время похода лодка атаковывала противника только ночью. Объясняется это тем, что, опасаясь нашей авиации, враг проводил караваны судов из Либавы (Лиепаи) в Померанию только в темное время суток и при солидном охранении.

Ночь на 7 марта выдалась безлунной, темной, холодной. О таком времени говорят: «Не видно ни зги». Вся надежда на акустика. И он не подвел.

— Прямо за кормой миноносцы! — доложил Козловский.

Вражеские корабли были обнаружены в то время, когда продрогший Травкин спустился в кают-компанию выпить горячего кофе. В считанные секунды он снова оказался на мостике. Строем фронта шли три вражеских корабля. Иван Васильевич решил оторваться от противника и затем атаковать. Приказал готовить к стрельбе и носовые, и кормовые торпедные аппараты. Лодка заняла выгодную позицию и легла на боевой курс. Когда первый миноносец попал в прицел, капитан 3-го ранга скомандовал: