Марк Яковлев - Бродский и судьбы трех женщин

Например, на пересечении второй половины XIII века – начала XIV века и итальянского языка мы находим Данте. В конце XVIII века – начале XIX века и немецкого языка мы видим Гете. За полвека до н. э. и латыни мы находим Вергилия, на пересечении VIII века до н. э. и древнегреческого языка мы находим Гомера. На пересечении русского языка и первой половины ХIX мы видим А.С. Пушкина, первой половины ХХ века – Марину Цветаеву, второй половины ХХ века – И. Бродского. Все остальное время – пусто. Как записано в дневнике одного средневекового жителя: «23 апреля 1616 г.: умер Шекспир, не родился никто».

Естественно, предыдущие поколения великих поэтов влияли на последующие, и в этом было преимущество последних. Полухина, в отличие от критиков и поэтов, почти не пользуется интуитивным методом и словесными описаниями, она пользуется статистикой, числовыми рядами во времени, счетом метафор и других тропов языка, чему научилась у Якобсона, Виноградова и Лотмана.

Но однажды на нее снизошло откровение, и Полухина поняла, что в отличие от других поэтов, метафоры которых можно встроить в «треугольник Пифагора»: дух – человек – вещь, конструкция метафор Бродского более сложная, она квадратная: дух – язык – человек – вещь. Бродский вносит в метафоры еще один элемент путем добавления в них слова, т. е. языка. Полухина приводит пример, где Бродский говорит о том же самом:

Таким образом, найдя «Квадрат Полухиной» и укрепившись как исследователь, Валентина стала спорить не только с «ангелами», но и с «самим Господом Богом»! Известно, что поэты – просто медиумы языка, и они записывают то, что им диктует язык. Мысль эта не нова, она есть у многих, в том числе и в Нобелевской лекции Бродского. В одном из лучших интервью ВП «Вектор в ничто» Бродский сам приводит слова Ахматовой, сказанные ему на эту тему: «Боюсь, что вы не понимаете, что вы сочинили».

Бродский, как поэт-медиум, в этом отношении ничем не отличался от других поэтов: он записывал то, что диктовал ему его язык. Но поздний Бродский, став великим еще при жизни, поставил себе амбициозную задачу: не идти естественным путем, не записывать то, что диктует ему язык, а попытаться искусственно избавиться от всех тропов в своих стихах: «Нельзя не впасть к концу, как в ересь, в неслыханную простоту» (по выражению другого нобелевского лауреата Бориса Пастернака).

Это было влияние на Бродского греческого поэта Константиноса Кавафиса (начало ХХ века, а вдумайтесь, как просто, актуально и пророчески звучит сегодня):

Все «ангелы Бродского» тут же стали хором подпевать ему, что их кумир избавляется в своих стихах от метафор и других тропов.

И только «счетовод Бродского», его главный бухгалтер Валентина Полухина, нашла в себе дерзость и смелость возразить Бродскому и сказать ему свое знаменитое «нет». Статистика ВП и ее частотные ряды показывают совсем другой тренд: метафоры в стихах ИБ растут год от года даже не в арифметической, а в геометрической прогрессии! В этом, может быть, и состоит основная заслуга Полухиной: она анализировала метафоры Бродского в динамике, потому что поэт не стоял на месте, он постоянно развивался. Полухина могла количественно сравнить «то, что было, с тем, что есть» и дать объективные оценки развития метафор, перифраз, аллегорий, иронии и других тропов Бродского.

Таким образом, Валентина, набравшись уверенности в своих исследованиях, объяснила самому Бродскому, почему так происходит, и с ее доводами даже он вынужден был согласиться. Чем больше поэт пытается уйти от метафоричности, т. е. от языка поэзии к языку прозы, тем настойчивее стих требует компенсации и уплотнения своей ткани путем наполнения его различными тропами, иногда доведенными по точности и плотности выражения до формул.

Когда я прочитал формулу Бродского: «Смерть – это то, что бывает с другими», то месяц не мог ни о чем другом думать! В этом и заключается уникальная способность больших поэтов – одной сжатой строкой, одной метафорой описать целый мир. Этой способности к точной и короткой формулировке не бывает у обычных поэтов, которые на 100 страницах «размазывают белую кашу по чистому столу», но она есть у всех великих поэтов: Данте, Шекспира, Гете, Пушкина. Оказалось, что писать просто – очень сложно.