Артём Драбкин: Разведчики

Как Вы попали в комиссию по репатриации?

После ранения приехал домой. Поболтался туда-сюда, надо было что-то делать. У одной подружки отец работал в МВД. Тот спросил про меня у своего начальства. По повестке явился, заполнил анкету. Проработал месяц в военной цензуре, разгребал мешки с письмами. Потом работал секретарем у начальника управления МГБ. Потом его вместе со мной перевели в Костромское управление. Там я познакомился с моей будущей женой Таней Жамковой. Она уехала по разнарядке в Болгарию по линии СМЕРШа, а я написал рапорт о переводе в армию. Не лежала у меня душа к этому делу…

Написал письмо Ворошилову – мгновенный ответ: «Лейтенанта Короткова направить в вооруженные силы…» Начальник отдела кадров сказал, что Коротков – парень не промах, и надо ему уступить, а то он еще, не дай бог, Берии напишет.

Потом был запасной полк в Москве. Из Москвы в Зарайск. Там получил направление в комиссию по репатриации штаба 3-й ударной армии на должность начальника учетного отделения 249-го лагеря. Летели в Германию на «Дугласе». В разрушенном до основания Минске садились на дозаправку. 12 мая прибыли в Берлин. Зрелище сверху было незабываемое – город еще горел.

Попадалась «редкая рыба» среди репатриантов?

Много половили всяких.

Кто-то запомнился?

Нет. Я должен был составлять учетную карточку, а конкретно персоналиями занимался СМЕРШ. Я помню, как подписывал акт на мосту в Магдебурге о передаче 25 тысяч французов.

Еще пару стандартных вопросов. Женщина на фронте.

Так были. Медсестры, повара, прачки. Как к ним относились? Кто как себя вел.

Могла ли женщина вытащить раненого?

Сколько угодно. Волоком на плащ-палатке, за шиворот. Сама ползет, да еще мужика за собой тащит! Вот когда их (женщин) ранит, вот тут уж…

С власовцами воевали?

Под Кудрявцом в лесу ночью они устроили нам засаду. Мне запомнились расстрелянные в упор ездовые и повара, обгаженные кухни. Мы прочесали лес, так там попался один. Порассказал всякого. У них как было? Рядовые – «наши», а офицеры – немцы. Второго прихватили чуть позже. Его просто сразу повесили и прилепили ему на грудь табличку: «Изменник Родины».

Отношения с местным населением.

Какие отношения. Это сейчас все распустились. В 42-м, когда расползлись дороги, люди на руках носили снаряды к нашим пушкам! От Торопца – к нам!

Ваше личное отношение к власти тогда и сейчас.

Какие могли быть сомнения? Патриотизм был на высоком уровне. Есть война, и мы должны победить. В нашей грядущей Победе не было никаких сомнений!

Интервью и лит. обработка: С. Смоляков