Артём Драбкин - Разведчики

В Вашем взводе были случаи трусости?

Трусости как таковой не было, но были другие моменты, такие, что я даже затрудняюсь дать им точное определение. У нас служил разведчик по фамилии Ярко (Ярхо). Здоровый парень, бывший спортсмен. Допустим, гонят нас в ночной поиск, требуют срочно, кровь из носу, взять «языка», так Ярхо нередко заводил свою привычную шарманку: «Ребята, у меня нога подвернулась», или еще что-то внезапно заболело… Сачковал он периодически, но из взвода его не выгоняли. Вдруг весной 1944 года Ярхо вызывают в штаб, он вернулся и рассказывает: «Завтра ухожу из полка. Меня отзывают в Ленинград, на спортивные соревнования». Мы сначала не поняли, какие могут быть соревнования во время войны, но оказалось все точно и правильно, есть такое дело… Но Ярхо был назначен на сегодняшний ночной поиск, в группу захвата. Говорим ему, сегодня в поиск сходишь, а завтра дуй в Ленинград. Ярхо: «Но так неправильно поступать! А вдруг меня сегодня убьет?!» А у нас какие-то смешанные чувства от зависти до неприятия самого факта, что «записной сачок» будет крутить в тылу «солнышко» на турнике, находясь на усиленном калорийном пайке, а мы будем за него воевать и погибать… И разведчики ему сказали: «Ничего с тобой не случится. Сходишь напоследок в поиск, потом с тренером впечатлениями поделишься». Он сник… Мы тоже смутились, мол, пусть наш главный, старшина Дубина решает. К нам на взвод пришел опытный разведчик, старшина по фамилии Дубина, человек без каких-либо чувств, эмоций и никогда не испытывавший страха. Действительно – «дубина». И старшина рявкнул: «В поиск!» Ночью поползли, и уже прямо перед немецкими окопами нас обнаружили, в небо взлетели осветительные ракеты, и по нашей разведгруппе стали бить из всех стволов. Мы прижались к земле, и тут Ярхо вдруг вскочил в полный рост и был моментально перерезан пулеметной очередью. Мы отползли, вытаскивая с собой его труп. И когда хоронили Ярхо, то разведчики сильно переживали о случившемся. Ведь получается, что это мы невольно толкнули его к гибели… Почему не позволили остаться и не участвовать в поиске?!. Вот она – судьба…

Многие бывшие разведчики в беседах упоминают следующий факт: они утверждают, что немцы редко ходили в разведывательные поиски, что активность немецких разведгрупп была на несколько порядков ниже, чем у наших, которых гоняли в поиски чуть ли не каждый божий день. Вы согласны с подобным утверждением?

Да. Немцы редко лазили в разведку. Им это было ни к чему, они и так многое знали. И главное, немцы прекрасно отдавали себе отчет, что простой рядовой пехотинец в первой передовой траншее знает очень мало, и полученная от такого языка информация ничего толком не прояснит в оперативно-тактическом плане. Ну что знал рядовой боец Красной армии? Пехотинец от силы мог знать фамилию взводного, а для большинства командир роты уже определялся как «старший лейтенант, рыжий такой, с рябым лицом» – или – «был у нас ротный, пожилой мужик». Штаб – «где-то там», месторасположение – «где-то в Псковской области». Так зачем было немцам рисковать и ломиться в передовую нашу траншею? Их группы действовали у нас в тылу, на отдалении нескольких километров от переднего края, пытаясь взять штабных офицеров или связистов.

Как награждали разведчиков?

Я не помню каких-то особых наградных ритуалов. Зимой сорок четвертого вручили в штабе медаль «За отвагу», весной меня наградили орденом Отечественной войны 1-й степени, а в июне получил орден Славы 3-й степени. Мы даже толком не ведали, за какой поиск конкретно наградили. Как-то мы, разведчики, захватили штаб немецкого батальона со всеми штабными документами, и нам за это дело посулили большие награды, но именно за этот эпизод никого ничем не отметили. В августе лежал в госпитале на Валдае, так по палатам ходили политруки, выясняли, кто сколько раз ранен и чем награжден ранее. Тех, кто не имел наград, сразу представляли к регалиям, заполняли наградные листы на месте. Мне сказали: «Ты хоть второй раз ранен, но у тебя и так три правительственные награды. Так что извиняй. Про таких, как ты, – распоряжений не поступало»…

Когда Вас в первый раз ранило?

В мае сорок четвертого года. Мы тогда входили в состав 2-й Ударной армии. Поползли к немецкой траншее, и мы, четыре человека, группа захвата, затаились в «канавке» перед последним броском. Вскочили, чтобы перебежать вплотную, немец-часовой нас заметил, дал по нам длинную очередь. Сразу двое раненых. Мне пуля попала в левую ногу. Упали, отползли назад по овражку, через заросли бурьяна. Ребята прикрыли нас огнем. Ранение оказалось легким, провел две недели в санбате и вернулся в полк.