Евгений Трубецкой - Наша любовь нужна России [Переписка Е. Н. Трубецкого и М. К. Морозовой]

Ну, до свиданья, моя милая, бесценная, дорогая и хорошая. Кстати, одну маленькую предосторожность. Твои телеграммы, когда приходят, вызывают немалый переполох с расспросами, что да как и почему, потому что прислуга передает их кому попало. На этот случай, если тебе нужно что-нибудь мне телеграфировать, телеграфируй условным знаком — Avez-vous recu reponse Boulgakoff*. Я пойму, что Булгаков тут ни при чем, а надо искать телеграмму poste restante на имя Tubario.

Ну, до свиданья, моя дорогая, ставлю тебя на кресло, поднимаю над головой, несу на спине, а потом — бешено кружусь и крепко целую.

* Вы получили ответ Булгакова? (франц.)

104. Е. Н. Трубецкой — М. К. Морозовой

[13 апреля 1911 г. Флоренция. В Москву.]

Гармося, моя радость

Пишу тебе накануне отъезда из Флоренции. В Венеции я пробуду всего 3 дня и, если ничего не изменится, в Субботу 16 го сяду один на корабль, который довезет меня прямо до Константинополя, откуда я переправлюсь в Одессу и т. д.

Не удивляйся этому решению, если оно осуществится. Я уже давно мечтал отделиться от своих, чтобы приехать раньше и повидать хорошенько тебя одну. Всякие выходы я для этого придумывал, то ехать в Загреб для малообещающих изысканий о Соловьеве, то в Брюссель, потому что там в Славянской библиотеке есть рукописные вставки в его сочинения [198]. Но для Соловьева все это не важно; а для моей цели — не годилось, потому что всякий раз выходило, что возвращаемся мы все-таки вместе. Наконец, морской путь выходит удачнее, потому что кроме меня никто не переносит качки. Впрочем, может быть, еще в последнюю минуту захотят ехать все, несмотря на качку: тогда либо я откажусь, либо все планы изменятся.

Надеюсь, что через два-три дня (стало быть, за день, за два до получения этого письма) ты получишь от меня телеграмму: Parti tout seul par mer, espere arriver 28**. Это будет значить вот что.

** Уехал один морем, надеюсь приехать 28 (франц.).

Мне хочется приехать прямо из Одессы (через Киев) к тебе в деревню, до Москвы . Чувствую, что иначе в первые минуты мы не увидимся и не наговоримся как следует. Нужно, чтобы хоть денек ничто не мешало, никакие посторонние тревоги не нарушали полноту общения. Все еще боюсь надеяться. Если мальчики и Верочка захотят поехать со мной, то отказываться брать их с собой без драмы, страшно опасной (у нас очень болезненно), невозможно. Но, впрочем, все тебе скажет раньше моего письма моя телеграмма.

Если ты ее получишь, это будет значить, что давно таившаяся моя мечта близится к осуществлению. Еще одно возможное препятствие — ожидаемая ежеминутно кончина Fr. Kц mpfer, которая может заставить Верочку ехать в Висбаден, а меня везти всю семью сухим путем. Я чувствую, что эта мечта — быть у тебя — во мне так засела, что лишиться ее значило бы для меня подвергнуться ампутации.

Слушай же дальше. Мой маршрут: 16 го выезд, 17 го (Воскресенье) Анкона, Понедельник 18 — Бари, Вторник 19 — Бриндизи, в Среду — Корфу, в Четверг 21 — Патрос и Афины, в Пятницу 22 — Дарданеллы, в Субботу (23) — Константинополь. Там пересадка на другой пароход, и расписанья я не знаю и потому не уверен, буду ли в Одессе в Воскресенье 24 или Понедельник 25 го. Если 25 го, то в Киеве 26 го, откуда могу выехать в тот же день только почтовым, который приходит к вам рано утром. Не знаю, останавливается ли он на разъезде № 15. Узнаю об этом в Малоярославце. Если нет, то слезу в Оболенском, а ты вышли за мною туда. Впрочем, об этом, если хочешь, можешь телеграфировать в Киев до востребования. Одно только прошу и даже требую: ни в каком случае не выезжай сама навстречу. Встреча при посторонних и потом бесконечная езда при кучере — такое волнение и мука, что я заболею! Мне нужно сразу видеть тебя совсем, совсем одну.

Ужасно боюсь задержек от бурь. Во всяком случае, из Одессы, если буду жив, телеграфирую. Тем временем завтра пошлю тебе в Москву мой “смысл любви”! Невероятно жажду тебя видеть, душа моя и прелесть. Крепко, крепко тебя целую.

В случае перемены все-таки как-нибудь устроюсь, чтобы интенсивно повидать тебя в Москве. Целую очень крепко.

Р. S. На случай, если вздумаешь телеграфировать poste restante, справлюсь об этом в Бари, Бриндизи, Афинах и Одессе.

105. Е. Н. Трубецкой — М. К. Морозовой

[Телеграмма. Венеция. Принята в Ялте 14 апреля. Помета: “Адресат выбыл в Москву”.]

Pars semedi seul par mer serai Athenes Hotel Angleterre 21, Constantinople 23, Odessa 25, Michaelovskoe 28, demanderai tellegrammes Ancona dimanche Brindisi lundi ecris Athenes Odessa aspire te voir*.