Ян Валетов - Самое трудное для писателя — заставить редактора прочесть хотя бы несколько страниц романа (Интервью)

«— Меня считают фантастом, — продолжил Давыдов, улыбаясь, — но я не пишу фантастику. Я пишу о том, что мне интересно, что меня волнует. Мне надо сделать книгу такой, чтобы вы ее запомнили, чтобы порекомендовали прочесть ее вашим друзьям и близким. И если для этого нужно фантастическое допущение, то я с удовольствием его сделаю. И оно станет реальностью для тех, кто роман прочтет, полюбит моих героев и проживет с ними придуманный мною кусок жизни. Это не фантастика, это просто литература. В литературе нет высоких и низких жанров, есть хорошие писатели, которые пишут интересные книги, и плохие писатели, которые пишут книги скучные. Есть люди, не владеющие ремеслом, и люди, ремеслом владеющие. Одних вы будете читать даже если они напишут телефонный справочник, а других не будете, что бы они не написали. Первично читатель выбирает не жанр, а рассказчика. Вот и все. Я ответил на ваш вопрос?»

Поэтому позвольте мне не согласиться с «неоригинальным выбором жанра». Я писал о своей стране, о вашей стране, о политиках, о судьбах, о прошлом, которое называлось СССР, о будущем, которого может и не быть, если мы не поумнеем…

Как по мне — прекрасный выбор и жанра, и темы. И то, что читатели ругали, спорили или хвалили роман с одинаковым пылом, лишь подтверждает мою правоту.

— Насколько реальным вам кажется сегодня футурологический прогноз, данный в «Ничьей земле» — с учетом последних украинских событий?

— Можно я опять начну с самоцитаты? «Дураки и герои», 2008 год, третья книга тетралогии.

«В эту зиму на площадях больших и малых украинских городов плескались замерзшие, злые толпы. Они то гудели, как разбуженные ульи, то начинали пронзительно кричать, скандируя подсказанные организаторами лозунги, и тогда на трибуну лезли представители недобитой оппозиции — хорошо одетые господа и дамы с горящими нездоровым блеском властолюбия глазами. Они-то и направляли народный гнев в нужную им сторону. Кто-то винил во всем Россию, кто-то Америку, кто-то, как обычно, евреев и банкиров — все зависело от того, какую именно область бизнеса или какие рычаги управления хотели прибрать к рукам непонятно откуда возникшие выразители общественной воли.

Митинги следовали за митингами, кое-где уже летели в окна посольств и консульств камни да бутылки с «коктейлем Молотова», топали коваными ботинками по асфальту шлемоносцы из спецподразделений… Осколки кирпичей грохотали о пластиковые щиты. Страна шла «в раскачку», теряя равновесие на переломе истории, и ничего не делать в таком положении для политиков, стоящих у власти, было настоящим самоубийством.

Самоубийством не в переносном, а самом прямом смысле слова».

Ничего не напоминает? А ведь на тот момент у нас в активе была только бескровная и праздничная «оранжевая революция».

В тексте 2007 года упоминание о российско-грузинской войне, о газовой войне между Россией и Украиной, описание превращения Россия в монархию, а Украины в Западную Конфедерацию и Восточную республику, между которыми раскинулась Ничья Земля или Зона Совместного влияния.

Не к ночи говорить о возможности реализации предсказаний в романе. И не потому, что предсказания страшны, а именно потому, что многое из предсказанного может стать реальностью.

Моя жена читала главы из романа по мере его написания и говорила, что это никогда не напечатают. Потом ей начали сниться сцены наводнения (в книге есть жесткая привязка к реально существующим локациям, и те, кто знает Днепр, Киев и другие города Украины, могут легко опознать места действия) — как она утверждает, до сих пор иногда сняться.

А когда начали сбываться другие прогнозы из «Ничьей Земли», то внимательные читатели быстро обратили на это внимание. Кто-то писал письма мне, кто-то рассказывал об этом в Интернете. В общем, я бы не хотел, чтобы процент попаданий в реальность возрос. Но чем больше нетерпимости друг к другу внутри Украины, чем больше разногласий и неприятия друг друга между бывшими братскими республиками, тем больше у нас шансов увидеть за окном надвигающуюся волну.

Эпиграф к роману гласит: «Моей стране, которой я желаю другой судьбы». Надеюсь, что судьбы моей родины в романе, Украина не повторит.

— В трилогии «Проклятый» одна из сюжетных линий связана с дневниками Иуды, который, разумеется, по-своему пересказывает новозаветную историю. Как справедливо заметили ваши читатели, такой источник действительно был найден еще в 1970-х, и никаких репрессий против его исследователей со стороны церкви не последовало… Но я не об этом. На кого вы ориентировались работая над этими книгами: на Дэна Брауна или все-таки на Михаила Булгакова?