Маргалит Фокс - Конан Дойль на стороне защиты [Подлинная история, повествующая о сенсационном британском убийстве, ошибках правосудия и прославленном авторе детективов]

Вторая подтасовка была связана с несостоятельностью броши в качестве улики — об этом факте полиция тоже знала к моменту прибытия Слейтера в Нью-Йорк. «Теперь, на виду у всего мира, — писал Парк, — освободить арестованного значило признаться в собственных ошибках. Но коли отдан приказ продолжать, то на основании чего было продолжать?»

Ответ, поясняет Парк, можно найти в документе, который Тренч скопировал из архива глазговской полиции и копию которого он перед смертью передал Парку. В этом документе, составленном на ранней стадии расследования, полиция Глазго рассматривала весомость броши как улики против других потенциальных подозреваемых. В изначальной формулировке брошь описывалась как « значительно менее сильная » улика против остальных. Однако в официальной версии документа вместо этих слов было карандашом написано, что брошь является всего-навсего « не более сильной » уликой, чем другие.

Конан Дойль снабдил книгу убедительным предисловием. «Ясно, что дело пришлого немецкого еврея, носившего псевдоним Оскар Слейтер, будет жить в истории криминологии как судебная ошибка необычного для наших судов характера, — писал он. — Нет ни одной улики, которая не рассыпалась бы при малейшем прикосновении». Далее он спрашивает: «Кто виновен в этой крупной и продолжительной судебной ошибке?» — и после этого идет список в духе статьи «Я обвиняю!», в котором фигурируют судья лорд Гатри, лорд-адвокат Александр Юр, несколько министров по делам Шотландии и шериф Миллар, «а более всего — местный прокурор и полиция».

В заключение Конан Дойль пишет: «И наконец, мы вправе спросить: что же можно теперь сделать? Боюсь, для Слейтера можно сделать очень мало. Кто может вернуть утраченные годы? Однако его имя можно обелить и, возможно, дать небольшое содержание на его преклонный возраст… Более всего, ради репутации британского правосудия, ради дисциплины в полиции и ради того, чтобы показать официальным лицам, что их обязанности перед публикой должны быть исполнены, дело нужно подвергнуть тщательному публичному рассмотрению. Но пусть это будет должное рассмотрение бесстрастными лицами, которые твердо следуют правде и справедливости в суде. Лишь после такого расследования общественное мнение может успокоиться… Воистину это прискорбная история официальной ошибки, с начала и до конца. Прошло 18 лет, а невинный человек все еще ходит в арестантской робе».

Книга Парка вызвала в прессе огромный интерес: момент наконец-то оказался удачным. В высших сословиях после Первой мировой войны менялись представления о том, что считать угрозой. К 1920-м годам страхи буржуазии, раньше сосредоточенные на иностранцах, стали переходить на феминизм первой волны и суфражистское движение, на социализм и на дегуманизирующее влияние техники. Среди этих забот одинокий стареющий мошенник-еврей уже, скорее всего, не воспринимался такой зловещей фигурой, как раньше. К тому же большинство главных действующих лиц, чья репутация оказалась бы запятнана в случае публичного расследования — среди них судья лорд Гатри, местный прокурор Харт и шериф Миллар, — уже перешли в мир иной.

При всей желательности шумихи в прессе Конан Дойль знал, что одного этого будет недостаточно. В сентябре 1927 года, решив добиться правительственного внимания на самом высшем уровне, экземпляр книги Парка он послал Рамсею Макдональду, который в 1924 году стал первым премьер-министром Великобритании от партии лейбористов. Лейбористское правительство было смещено консерваторами к концу того же года, однако Макдональд, ставший лидером лейбористов, по-прежнему был одним из самых могущественных людей в Великобритании [57] Макдональд будет премьер-министром Великобритании в 1929–1935 годах. .

Макдональд стал для Конан Дойля влиятельным союзником. «Я занялся делом плотнее и вполне убежден, что этот человек столкнулся с тяжелейшей несправедливостью и что со всей историей нужно покончить — не просто освободить его, но и оправдать, — писал он Конан Дойлю 26 сентября. — Все должны быть неизмеримо благодарны вам за поразительную преданность делу при всех препятствиях и явном отсутствии успеха».

Книга Парка также подтолкнула к действиям английского журналиста Эрнеста Клефана Палмера. Выступая под псевдонимом Пилигрим, он написал целую серию материалов о деле Слейтера; материалы публиковались в лондонской газете Daily News с середины сентября до середины октября 1927 года. «Каждый день Палмер обрушивался на новый аспект дела, на неточности в речи лорда-адвоката, на ухищрения Мэри Барроуман, на почти безумное поведение гипотетического убийцы, если считать им Слейтера, — писал Питер Хант. — Он подверг проверке рассказ Мэри Барроуман о Западной Принцевой улице и объявил, что детальное описание человека, пробежавшего мимо нее, неправдоподобно».