Ехезкель Котик - Мои Воспоминания. Часть 1

Назавтра Осеревский созвал всех помещиков и устроил бал, на который привели проигравшегося помещика, и где присутствовала также его жена. За столом Осеревский рассказал о своём необычном выигрыше и добавил, что выигрыш ему не нужен. Он только хочет, чтобы тот поцеловал его в такое место, о котором некрасиво упоминать, а если не его, так пусть - старого крестьянина.

Понятно, что диким помещикам история понравилась. Привели старого крестьянина, и проигравшемуся помещику пришлось, бедняге, трижды поцеловать… Его жену в этот момент всё-таки вывели из комнаты, чтобы она не видела ужасной сцены с поцелуями. После экзекуции Осеревский вернул ему деньги со всеми бумагами.

Но домой жена уже не захотела ехать вместе с мужем. Он поехал один и наутро застрелился.

Видно, поцеловать Осеревского он ещё был в состоянии, но поцеловать крепостного – этого он уже не мог перенести.

На похоронах не было ни Осеревского, ни жены застрелившегося. Они оба вскоре уехали в Варшаву. От позора она больше ни разу не приезжала в Каменец, хотя имела там отца с матерью - больших помещиков, и всю семью.

В пятнадцати поместьях вокруг Каменца у Осеревского было пятнадцать специальных комиссаров, которые вели себя там, как полные хозяева. Были также эконом и войт – волостной старшина. Войт исполнял наказания, которые комиссар или эконом налагали. Наказанием была порка. Войт был исполнителем, и не смел делать никаких уступок, то есть, давать меньше. Но если давал больше – это никому не мешало, да и жаловаться никто не смел – за малейшую жалобу полагались новые розги. Главный комиссар над всеми владеньями жил посреди города, на горе, в большом дворце.

В Каменеце ежегодно каждый платил помещику налог за площадь, занимаемую его домом, никто также не смел купить ни пива, ни водки, кроме как у помещика. К этому существовали ещё разные налоги: на соль, на кожу – одним словом, всё, что нужно человеку для жизни, облагалось налогом. И умный Осеревский так много тянул по контракту с жителей, что в этом смысле Каменец был наверно единственным в своём роде городом.

Впрочем, он часто совсем забывал брать налог из-за своего страшного богатства. Ну, что для него составляют городские деньги евреев, когда он весь набит золотом?

По всем трём сторонам города (а с одной стороны текла река) стояли барьеры, где в воскресенье, а также по ярмарочным дням брали по пять копеек с каждой приезжающей лошади. Между Каменцем и Заставьем была также большая плотина с тремя мостами и тремя водяными мельницами. Это тоже принадлежало помещику, который это всё сдал моему деду, Арон-Лейзеру Котику. Это называлось «аренда», и дед с братьями и со всеми детьми с этого жили.

Осеревский в старости перестал приезжать в Каменец, где ему не с кем было проводить время. Обычно он сидел в Варшаве. Всё же раз в три года он туда на месяц являлся. Прожил он восемьдесят пять лет и всю жизнь был холостяком, и приезжая в Каменец, вёз в отдельной большой карете свою посуду. Четвёрка лошадей еле тащила карету с посудой, а при большой грязи приходилось запрягать шестерых лошадей.

Ближе к восьмидесяти годам, Осеревский составил завещание, в котором приказал разделить своё большое состояние на тридцать человек из числа знакомых помещиков. Естественно, что среди этих людей было много таких, кто вовсе не нуждался в наследстве, но своей семье он копейки не оставил. Даже своим родным сёстрам, которые, может, как раз нуждались в материальной помощи, он ничего не оставил.

Деньги он отписал разным помещикам, но для своих имений, для пяти тысяч крепостных и для города Каменца, он выбрал наследника из знатных, обедневших помещиков. Наследник был сиротой семнадцати лет, и чтобы посмотреть на его поведение, он его назначил на пробу, послав в Пруску с письмом к своему верховному комиссару. В письме говорилось, что он, комиссар, должен дать молодому помещику управлять поместьем под своим наблюдением и научить того, как быть настоящим хозяином, поскольку юноша – будущий владелец этих поместий, и.т.п.

Комиссар, отметил Осеревский, должен внимательно следить за поведением наследника и посылать ему каждый месяц специальный отчёт о его поведении. Конечно, он должен его содержать, как помещик – собственное дитя, и выдавать на расходы каждый месяц по двести рублей, но при этом строго следить за тем, как тот эту сумму тратит.

Наследник приехал в Пруску, тут же познакомился с окрестными помещиками, побывал у них на всех балах и через несколько месяцев знал уже всю местную золотую молодёжь. Но вот беда: к себе на бал он не мог пригласить помещиков, поскольку Осеревский предупредил, что огромное наследство его тот получит только тогда, когда он убедится, что ведёт себя наследник тихо, солидно и прилично, а главное – занимается хозяйством.