В те времена власть асессора и исправника была полной. Поспорят было два еврея в местечке, тут же бегут к асессору с жёнами и детьми, с помощниками и добрыми друзьями и родными – и асессор судит в пользу того, кто больше даст или больше ему понравится. А если кто-то был очень агрессивен или большой ябедник и не соглашался с приговором асессора и бежал в Бриск к исправнику с жалобой на асессора, это редко помогало, а жизнь такого хвата уже не стоила ломаного гроша - асессор его гробил и преследовал, как только мог, вплоть даже до битья и ареста. Опять же исправник обычно брал сторону асессора.
Исправник в те времена был главной силой во всей округе, а о губернаторе тогда имели смутное представление. Губернатор в те времена считался чем-то вроде царя, и занимать его еврейскими делами совсем не приходило в голову.
Помещик имел фактора-еврея, который жил у него в поместье. Он также имел арендатора, обычно также еврея, а если у помещика было несколько поместий и несколько деревень, то там тоже сидели евреи – фактор и арендатор. Понятно, что эти евреи дрожали перед помещиком.
В те времена, когда помещику ничего не стоило пороть крестьян и крестьянок, старых и молодых, то какую роль играл такой еврейчик у помещика? Можно себе представить, как боялись помещика фактор и арендатор со своими детьми. Если, не дай Бог, у фактора или арендатора имелись хорошенькие дочки, это было большой бедой. Приходилось дрожать, как бы дочки не понравились помещику, который при его власти мог сделать всё, что ему заблагорассудится.
Чтобы скрыть свою красоту, хорошеньким дочкам ешувников [12] От слова «ешув» - поселение, т.е., жителей окраин и окрестных деревень.
часто приходилось ходить с чёрными, перепачканными, немытыми лицами. Только когда они ехали в город и как следует мылись с мылом, было видно, что дочка такого ешувника – хорошенькая.
Всё, что было надо помещику, он обычно получал через своих евреев, поскольку считал, что еврей – умное создание, что он хитрый и честный (каждый помещик считал, что только его еврейчик – честный, а прочие – мошенники и воры).
Он их посылал с поручениями к другим помещикам, своим товарищам. И хотя имел эконома, который был полным хозяином в его поместье и хозяином над крестьянами, он любил командовать именно евреями. Еврей сделает лучше – так он считал, и без «Мошки» и «Шмулика» не трогался с места.
Каменецкие помещики в большинстве были не очень богатые – земля в Каменце песчаная и неплодородная: с одного акра скашивали не больше 4 копен [13] В тексте: “фир шок”. Schok (нем.) – копна, а также шестьдесят штук, в дан. случае – мера урожая, состоящая из 60-ти снопов.
, с каждой копны получали пять-шесть пудов ржи. Пшеница плохо росла на каменецкой земле. Только кое-где попадался кусок хорошей земли площадью в несколько квадратных вёрст, который мог дать по 12-15 копен с акра.
Те помещики, которые сидели в трёх-четырёх вёрстах один от другого, часто устраивали балы - то один помещик, то другой. Балы устраивались с большим размахом, подавались на них лучшие вина. Из-за этих балов немало помещиков попадали в трудное положение и постоянно нуждались в деньгах.
Зерно, водку, шерсть и скот у них покупали евреи. Платили большие деньги, платили вперёд и часто больше реальной цены, и не было недостатка в таких, кто бежал к помещику и предлагал больше постоянного покупателя. Зато для собственных своих покупок помещик имел «своих евреев», с которыми нельзя было конкурировать.
Как обычно, помещики любили собак. У каждого из них были собаки разных пород. Были охотничьи собаки и такие, которые бросались на посторонних безо всякого лая и почти разрывали его на части. А были третьего сорта - которые только лаяли, но не кусались, а также и такой сорт, что и лаяли, и кусались – такую шкалу собак держал каждый помещик у себя в поместье, и мучения, которые переносили евреи, приходя к помещику, от этих собак, способны заполнить приличную страницу в истории галута.
Приезжая к помещику, еврей ставил свою фуру у ворот поместья и ждал, не появится ли крестьянин или крестьянка. Крестьянин или крестьянка в какую-нибудь минуту провожали его к фактору, и уже оттуда его кто-нибудь отводил к помещику. Назад помещик уже отсылал его с прислугой с парадного входа. Если еврей выходил из парадной двери, помещик его пускал через двор с прислугой, но если он не заслуживал этой милости, то должен был в смертельном страхе ретироваться из замка к фактору, чтобы уже тот его вывел за ворота.
Читать дальше