Ехезкель Котик - Мои воспоминания. Часть 2

Назавтра стали молиться в десять часов утра и к двенадцати уже кончили. Пошли есть, и ребе снова кряхтел и блестел большими глазами. Повторилось вчерашнее, но с новой силой. Было пять сортов кугелей: с лапшой, сухой кугель, с вареньем, с рисом, и ещё какой-то.

Потом ребе дали большой кусок индейки, от чего он кряхтел с большой силой. Вина и водки было вдоволь.

В четыре часа после еды поплясали, что продолжалось до послеобеденного богослужения, и сразу же снова пели, но самый лучший певец, реб Исроэль, не пел. Он был коцким хасидом, и ребе послал хасида просить его к столу. Он пришёл, но всю субботу сидел молча. Это был не его праздник, не его ребе – и жалко было на него смотреть. На третьей трапезе ребе к нему обратился:

«Исроэль, спой что-нибудь».

Реб Исроэл решился - встал и начал... Никогда ещё он так не пел.Как видно, в нём звучала тоска по своему ребе. Хасиды изумлённо слушали.

По окончании субботы стало не так тесно. Многие разъехались, и в понедельник ребе последний раз обедал в Каменце. За столом уже было не- много народу, и каменецкие хасиды очень радовались, что сейчас у них есть свободное место возле ребе. Сейчас они могут созерцать благодать, покоящуюся на красивом лице ребе и слышать его поучения, заставлявшие трепетать ангелов и серафимов. И сидя вместе с хасидами, ребе как-то развеселился и разговорился.

После отъезда посторонних хасидов каменецкие пребывали на седьмом небе. Это был, как сказано, последний обед в Каменце. После обеда ребе поехал к одному ешувнику, и у нас в доме и в местечке стало тихо, словно шумное море отступило, и разбежались волны. Там, в деревне, с ребе, беднягой, произошёл неприятный случай [6] См. мой первый том (прим. автора). Речь идёт об аресте русскими властями ребе, занятого сбором средств для для Эрец-Исраэль. . Поскольку идёт уже речь о слонимском ребе, реб Авраме, приходит мне на память факт, взбудораживший всю нашу семью и великолепно характеризующий влияние ребе на своих хасидов. Общество за ним готово было в огонь и в воду.

Случился он с моим шурином Ехезкелем, сыном каменецкого раввина. У этого Ехезкеля совсем не осталось детей, и его дочь Двора, молодая женщина, чей свёкр умер в ночь её свадьбы, тоже прожила недолго. И реб Ехезкель со своей женой Хадас остались на старости лет без детей.

Реб Ехезкель восемь-девять месяцев в году проводил в поездках от слонимского общества за деньгами для Эрец-Исроэль и всё время сидел у ребе, став его правой рукой.

Как-то в Пурим сидит он так рядом с ребе за трапезой. Ребе наливает два стакана вина: для себя и для реб Ехезкеля. Оба пьют «лехаим». Присутствующие хасиды смотрят с завистью, как они пьют. И, отхлебнув, ребе говорит:

«Лехаим, лехаим, Ехезкель, с Божьей помощью – через год будет мальчик».

Хасиды открыли рты, не понимая намёка ребе - ведь Ехезкель с женой уже не могли иметь детей.

Ехезкель, однако, был умным хасидом и тут же понял благословенье ребе. Очень просто: развестись с женой и взять другую, моложе. С Хадас Ехезкель прожил сорок с чем-то лет, как два голубя. Был он весёлым человеком и очень порядочным. Такой же была его жена. Оба были удивительно хорошими людьми. К тому же она была большой чистюлей и прекрасной хозяйкой, и в доме у них всё дышало милым уютом. И эти шестидесятилетние люди выглядели всегда как молодые, только что влюбившиеся дети.

Но ребе намекнул.

Реализовать намёк ребе было очень трудным делом. Но хасид – всё равно, что хороший солдат. Ребе приказал, надо выполнять. И по долгом размышлении Ехезкель написал Хадас письмо. В письме он писал, что они должны развестись, что так считает ребе. А если так считает ребе, то значит это – божье повеление и его надо принимать с любовью. И она не должна, не дай Бог, считать, что может это изменить. И так, как небо может встретиться с землёй, так может она, начиная с сегодняшнего дня, быть его женой! Он ей даёт тысячу рублей, как написано в ктубе – то есть, деньги даёт ребе, так как своих денег у него нет. И она ещё может, даст Бог, найти еврея лучше, чем он, ещё может выйти замуж, и т.д., и т.п.

Жена прочла письмо и... упала в обморок. Сбежалась вся семья, поднялся крик:

«Что он хочет, этот бандит! Ножом её зарезать он хочет! Еврей уже прожил с женой пятьдесят лет, имел с ней шестерых детей, а теперь хочет с ней развестись! Что он себе думает, что?"

И её отправили в Слоним, к ребе и к мужу. Пусть они у неё там почернеют, как земля.

Но реб Ехезкель отправился уже за деньгами для Эрец-Исроэль, поручив ребе оформить развод.