Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Когда мы с ней гуляли по Маяковской площади и на Патриарших прудах, она мне много поведала о своей интересной жизни. Оказывается, свой почти идеальный русский она приобрела в Сибири, когда училась в одном из университетов. Также у неё есть корни в России, поэтому она не стопроцентная итальянка. Работу военного корреспондента она продолжает, и следующей «горячей точкой» после Донбасса для неё стала Сирия, где она по сей день бесстрашно снимает свои материалы. Репортажи о боевых действиях в Славянске, кстати, она вместе с другими иностранными журналистами делала объективными — Микела показывала всей Европе обстрелы украинской армией мирных жителей, быт ополченцев, тем самым доказывая, что мы обычные люди, вставшие на защиту своих домов, а не какие-то кровожадные террорюги, какими нас малевали пропагандисты укроСМИ.

Во время одной нашей встречи в Москве я задал ей несколько вопросов:

— От какого издания и как ты поехала в Донбасс?

— Я внештатная журналистка. В то время, когда я была в Донбассе, мои статьи публиковались на «II Fatto Quotidiano» [135] Итальянская ежедневная газета, редакция располагается в Риме. и «La Stampa» [136] Одна из самых известных и покупаемых ежедневных газет Италии. .

— Когда ты приехала на Донбасс?

— После восстания Майдана в 2014 году.

— Твои ожидания и реальность от войны в Донбассе?

— На Майдане говорили, что будет война на границах с Россией, но я не могла в это поверить. А когда это случилось, я уже привыкла и только после вспомнила своё чувство неверия, которое у меня было в начале.

— Самый опасный и страшный случай, который с тобой случился на войне?

— Очевидно, в мае 2014 года, когда два журналиста, мои соседи по комнате в славянской гостинице, погибли в первый день бомбардировки. Тогда были страшные дни. За завтраком я ещё сидела с ними, а вечером получила подтверждение, что они в морге.

— Какое впечатление у тебя сложилось от ополченцев и мирных жителей?

— Это трудно описать. Мой брат русский, я выросла с русскими. Россия — это моя сестра.

— Вспомни ночь, когда сгорел дом, и мы были в подвале…

— Я всё ещё помню ту ночь, помню бомбы, которые уничтожили дом. Когда медсестра начала кричать, мы были рядом, и ополченцы сказали, что придёт врач. Я ожидала солдата, ветерана, эксперта. А пришёл ты — с лицом моложе войны… Я думала под бомбами, что нам конец, а ты пришёл такой, говорил с медсестрой, чтобы она успокоилась. Ты сделал свою работу. Сейчас я не могу представить, как спала тогда на баррикадах под бомбами…

— Когда ты уехала с Донбасса?

— В 2016 году, но не помню точной даты отъезда.

— Была ли в других «горячих точках»?

— Да, на Ближнем Востоке, но не так долго.

При подготовке рукописи к переизданию вновь случилось одно из тех совпадений, которые регулярно происходят со мной в процессе написания этой книги. С Микелой мы общаемся крайне редко, но в один из майских дней 2019 года я почему-то вспомнил про неё и написал ей в WhatsApp: «Привет. Когда в Москве будешь? Хочу тебе книгу подарить». Я ей должен был передать экземпляр своей книги ещё и потому, что там написано о ней, о нашем знакомстве и её необыкновенной смелости как иностранного журналиста на войне, на передовой под бомбёжками.

Буквально через минуту она мне ответила, что уже в Москве. Оказалось, что в момент, когда ей пришло моё сообщение, она приземлялась в одном из московских аэропортов. Символично получилось — ничего не подозревая, я написал ей, когда она вновь прилетела в Россию, спустя год.

24 мая мы с ней увиделись — она хотела взять интервью для своего издания у меня. И вдруг она вспомнила, что именно 24 мая — 5 лет назад мы с ней познакомились под обстрелом в Семёновке (я не знал, что именно в эту дату). Она запомнила так отчётливо, потому что в этот день погиб её коллега — итальянский журналист Андреа Рочелли.

29 мая в украинской прессе появились новости о том, что на «неподконтрольной Киеву территории» упал вертолёт с украинскими военными во главе с генералом Кульчицким. Вертолёт вёз военное снаряжение и продовольствие на гору Карачун, с которой нас нещадно обстреливали.

Игорь Стрелков поведал мне о том, как именно сбили этот вертолёт и сколько авиации вообще ополченцы уничтожили за время обороны Славянска: