Андрей Савельев - Война в 16. Из кадетов в «диверсанты»

Когда он покидал подразделение и уезжал в Москву после референдума, передал мне все перевязочные материалы и медикаменты, которые у него были. Несколько мешков с бинтами, ИПП (индивидуальными перевязочными пакетами), спиртом, перекисью, а также таблетки и ампулы различного назначения. К тому времени я уже знал показания и способ применения каждого лекарства, которое у меня было. Помимо обычных препаратов, Док оставил мне сильные обезболивающие препараты.

Андрей Акинфиев (Док)

Так я занял полноценную нишу в группе Стрелкова — должность полевого медика. Уже на тренировочной базе после референдума я совершенствовал свои навыки, практикуя на бойцах иммобилизацию с поля боя, перевязку конечностей, головы и туловища. Не делал только искусственного дыхания по принципиальным соображениям, так как женщин с нами не было. На войне, конечно, его приходилось делать исключительно мужчинам — здесь нечем гнушаться, но практиковать это на занятиях я не находил для себя нужным. Иногда я выходил на футбольное поле, просил несколько бойцов поучаствовать в моих тренировках и таскал их на себе, имитируя вынос раненого с поля боя. Как-то я попробовал взвалить на себя Прапора, который весил больше 100 килограммов, и протащить лёжа несколько десятков метров по траве. Конечно, глаза у меня чуть не вылезли из орбит, но проползти с ним где-то треть поля я смог.

В начале апреля в лагерь прибыло пополнение — группа под командованием Балу, около 15 человек, почти все из Харькова. Среди них был тогда ещё неизвестный Моторола. До приезда в Крым ребята участвовали в харьковском восстании в марте 2014. Тогда в город нагнали заукраинских футбольных фанатов для разгона местных жителей, которые вышли выразить поддержку Крыму и России. На центральной харьковской площади была перестрелка, в которой ранили несколько наших ребят. Моторола, кстати, там тоже присутствовал.

По прибытии группы я растопил баньку, чтобы ребята расслабились после долгого пути, тогда я и познакомился с парнем по имени Арсений. Как он рассказывал, Моторолой его прозвали сослуживцы в Чечне. Он имел какое-то отношение к связи.

В группе я был почти самым низким, но Моторола оказался даже ниже меня. Зато он был достаточно прытким, резким и довольно сильным.

Один раз, по своей «вандальской» привычке, я сломал рогатку какого-то бойца. Единственный, кто увидел это «преступление», — был Моторола. И хоть эта рогатка стоила копейки, но когда начали искать виновника, Моторола меня не сдал. Хотя мог просто в шутку кому-нибудь рассказать, как «малой» игрался этой рогаткой и разорвал её.

Мы тренировались в бывшем пионерлагере до 8–9 апреля. Уже в начале месяца мы знали, что скоро отправимся на Донбасс помогать местным пророссийским силам. Я, как и многие, думал, что наша крымская группа будет входить в Юго-Восточную часть Украины по тому же сценарию, что и в Крыму. То есть конечный итог будет тем же — сначала мы повоюем, а потом зайдут ВС РФ и будет «Донбасс — Россия. Навсегда!»

Но наши ожидания развеял мудрый Прапор — ветеран Приднестровья и Абхазии. Он знал не понаслышке, что такое война. Как-то я и ещё несколько бойцов сидели у костра и слушали Прапора. Он любил рассказывать интересные истории из жизни или случаи, происходившие на войне. Однажды, когда зашла речь о нашем скором выдвижении на помощь Донбассу, Прапор сказал:

— Не питайте ложных надежд, что вы будете воевать вместе с русскими войсками. Вы будете воевать вместо них! Такой сценарий присутствовал в Приднестровье и Абхазии. Я знаю, о чём говорю.

Тогда мы восприняли Прапора не до конца всерьёз. Но уже в Донбассе под бомбёжками авиации и крупнокалиберной артиллерии я отчётливо вспомнил его слова.

На уничтожении видеорегистратора и рогатки я не остановился. Пока мы тренировались за городом, Ромашка оставался в Симферополе и иногда приезжал к нам с продуктами или другими бытовыми принадлежностями. В очередной раз навещая нас, он привёз футбольный мяч, так как у нас неподалёку было футбольное поле, где можно поиграть.

Первым приметил мячик я. Хоть и не любил никогда футбол, но в детстве в него играли все. Я стал набивать этот мяч на ноге, пока не влупил его так, что он напоролся на острый угол крыши двухэтажного здания. На землю он вернулся уже пробитым. Я был недоволен своим поступком и тем, что мячик так неудачно залетел именно туда. Но ещё больше недоволен был Ромашка, который купил этот мяч. Через полчаса про мой поступок знали в лагере все и смеялись надо мной ещё очень долго, приговаривая: «Ну ты и вандал…»